Он вошел в комнату Эбби, едва не запнувшись о чемоданы, стоявшие у порога. Ледяной кулак паники ударил его под дых, тут же сменившись бешеной яростью.
Она решила сбежать.
Она бросает его.
Как все остальные. Все всегда бросали его.
Эбби стояла посреди комнаты с сумочкой в руках.
Она что, собиралась сбежать в его отсутствие?
— Что, черт возьми, происходит?
Эбби была уверена, что у нее все написано на лице, но попыталась выкрутиться.
— Извини, это было внезапное решение, — слишком громко сказала Эбби со слишком широкой улыбкой.
Ей просто нужно ненадолго уехать, чтобы разобраться в себе. Если она немедленно не уедет, то наделает каких-нибудь глупостей. Например, скажет ему правду.
— Я бы позвонила, но ты же был на встрече. Как все прошло?
— К черту встречу! — прорычал Зейн.
Судя по поведению Зейна, все прошло плохо. У Эбби сердце сжалось от обиды за него. Он так упорно трудится, и никакой благодарности! Иногда ей хотелось головы пооткручивать людям, которые отравляли жизнь ее мужа!
— Я просто хочу проведать своих стариков. Я все время откладывала, но это действительно надо сделать. Они ничего не знают, они волнуются. И к тому же адвокат говорит, что они наконец могут въехать в свой дом. Я хотела бы при этом присутствовать.
Его гнев утих, когда он разглядел ее бледность и заплаканные глаза.
— Когда ты вернешься?
— Ну, не сегодня это точно. Когда я тебе нужна?
Зейн небрежно пожал плечами, давая понять, что ему никто не нужен.
— Мне пора на самолет. Если ты не возражаешь, — сказала она, избегая встречаться с ним глазами.
— Конечно нет. Позвони, когда приземлитесь.
Она кивнула:
— Конечно.
— Иди сюда…
Она подошла к нему. Зейн обнял ее, убрал волосы с ее лица, осторожно взял за подбородок, пристально посмотрел ей в глаза и поцеловал. В поцелуе не было страсти, только нежность.
Эбби уткнулась лицом ему в плечо, в мыслях сказала ему: «Я тебя люблю», потом высвободилась и, стараясь не расплакаться, пошла к дверям.
— Забыла тебе сказать — я не беременна. Так, на всякий случай сообщаю. Пока!
Она беззаботно помахала ему рукой, потом быстро выскочила в коридор, потому что слезы все-таки потекли.
Несколько дней спустя Эбби приземлилась в Арифе.
За эти дни она решила, что эгоистично желать ребенка от Зейна только потому, что она не может получить самого Зейна. У ребенка должны быть любящие родители: любящие его, любящие друг друга. Конечно, так не всегда бывает, но в идеальном мире было бы именно так. А кто не желает своему ребенку жизни в идеальном мире?
Ей нужно сосредоточиться на том, что у нее есть, а не на том, чего у нее нет и никогда не будет.
Она превратит следующий год в прекрасные воспоминания, которые она будет перебирать, как сокровища, когда вернется к своей прежней жизни. Хотя ее жизнь никогда не будет прежней, потому что она сама никогда не будет прежней.
Она вышла из самолета и вдохнула особенно пахнувший воздух Арифы. Всего месяц назад этот запах казался ей экзотическим, а теперь, вдохнув его, она почувствовала себя дома. То же радостное чувство поднялось в ее душе, когда она увидела в окно автомобиля городские стены и башни дворца.
Она сказала Зейну, что прилетит поздно вечером, но потом решила устроить ему сюрприз и вернуться утром того же дня. Хотя сюрприз может не получиться, если Зейн все утро будет на переговорах.
Она прошла свою комнату, на ходу бросив сумочку и перчатки, и заглянула в комнату Зейна. Там никого не было, но постель была измята, что было удивительно, если учесть дотошность Лейлы.
Ну и хорошо, у нее будет время привести себя в порядок после долгого перелета. Эбби собиралась вернуться к себе, когда краем глаза заметила какое-то сверкание среди смятых простыней. Она подошла к постели и провела по ней рукой, уколовшись о маленький острый предмет.
Это была бриллиантовая сережка необычной формы.
Такую Эбби видела на Кайле в первый день их знакомства.
Эбби вцепилась рукой в горло, не то чтобы не закричать, не то чтобы выдавить из него ком, не дававший ей дышать.
Маленькая сережка сверкала на ладони, уничтожая все ее мечты и надежды, разбивая в прах иллюзии и планы, которые она строила весь прошлый месяц.
Она не имела права злиться, что их брак был фикцией, точнее, предполагалось, что он был фикцией. Но она имела право злиться и негодовать, и беситься, и сходить с ума, и вопить от боли, что их брак был посмешищем.
Она в слезах смотрела на кровать, на их кровать, которая больше никогда не будет их кроватью.
— Прошу прощения!
Быстро вытерев слезы, Эбби повернулась и увидела девушку в платье дворцовой горничной.
Девушка поклонилась. Она показалась Эбби смутно знакомой.
— Простите, что беспокою, но я… — Она увидела на ладони Эбби сережку и с облегчением улыбнулась. — Вы нашли ее! Большое спасибо!
Она хотела забрать сережку, но Эбби зажала ее в кулаке.
— Очень красивая! — сказала Эбби, вспоминая, где видела ее раньше. Это была девушка из покоев Кайлы.
— Вы не поверите, но это моя. Это подарок. Я, наверное, обронила ее, когда расстилала постель. — Девушка протянула руку с видом святой добродетели, которому сильно мешала наглая ухмылка.
Эта ухмылка должна была бы взбесить Эбби, но возымела совершенно противоположное действие. Багровая пелена ревности, застилавшая ее глаза, спала, и Эбби ясно увидела, что происходит.
Итак, Кайла хотела Зейна, корону, а еще лучше — и то и другое. Судя по слухам, которые Кайла распускала, она не любила Эбби, но Эбби решила не посвящать Зейна в эти проблемы. Она хотела доказать ему, что справится. Она была не права. Это как раз была та проблема, которую им следовало решать вдвоем.
— Я думаю, это неправда, — сказала она горничной. — Где я могу найти вашу госпожу? Кайлу? Я хотела бы вернуть это ей. Лично.
Улыбка сползла с лица горничной, глаза ее забегали.
— Я… Я не знаю, на конюшне, может быть…
Конюх узнал ее и поспешил ей навстречу.
— Доброе утро, амира! Пришли проведать Повелителя Ночи? — спросил он на ломаном английском.
Где он сейчас, повелитель ее ночей?..
— Да, пожалуйста, если вас не слишком затруднит.
Мысль, что она чем-то может его затруднить, похоже, потрясла конюха.
Эбби коснулась серьги в кармане.
— Вы не видели госпожу Кайлу?
