«Бабах!» — не менее удачно разрядил последнюю аркебузу толстяк, правильно прочитавший мой жест.
— Перезарядиться! — негромко прохрипел я, но уже в следующее мгновение взвыл во всю глотку «Бей, убива-а-ай!» после чего бросился на окончательно растерявшихся наемников.
* * *
Наша атака оказалась неожиданной даже для большинства из нас самих, из-за чего ландскнехты отделались довольно легко.
Одного из них зарубил я, не сумев догнать других швабов, рванувших от меня налегке, еще двух — проводник, и столько же скальпов все вместе сумели добыть пятеро алебардщиков. Их вооружение тоже не очень-то подходило для погонь.
Еще нескольких они, конечно, смогли ранить, уколов — кого в плечо, кого в спину или задницу, но если враг убежал на своих двоих, то прямо сейчас — будем считать — он жив, и черт его знает, что может успеть выкинуть еще.
В итоге получилось, что восемь вражеских жизней мы разменяли на одну свою.
Разбежавшиеся наемники открыли обзор парочке своих арбалетчиков, и один из них сумел засадить болт из легкого кавалерийского самострела точнехонько в вырез кирасы нашему пехотинцу.
Когда я проорал команду «вернуться в строй», алебардщики тащили своего товарища назад уже остывающим…
Над лесом пронеслось какое-то отвратительное злобное шипение, и далеко не сразу я сообразил: блин, да это же командир наемников агитирует свой «электорат» на подвиги! И чертовы трусы, вот только что потерявшие почти половину товарищей и, казалось, твердо решившие улепетывать до самого Страсбурга, Ульма или даже Штутгарта*, «передумали». Этот гад умудрился в одно мгновение восстановить порядок!
Переглянувшись, мы без новых команд в почти прежнем виде выстроились в трех шагах за своей куцей стеной. Ждать развязки явно осталось недолго…
…На этот раз отборный резерв ландскнехтов спешился, и это позволило им частично восстановить свой недавний потенциал. Дружно нахмурившись, в глубине души все мы наоборот успокоились, приготовившись устроить им почти тот же самый сюрприз, что и прежде, но где там.
Несколько коротких команд, и вот лошади уведены в тыл, а на рогатки наброшены петли и их довольно легко вырвали из грунта. Никто же не собирался и в самом деле обороняться на этих позициях…
«…Да вы офигели!» — грустно подумал я, впрочем, стараясь сохранить на лице грозное и сосредоточенное выражение. Томимые недобрыми предчувствиями, мои люди стали тревожно переглядываться, а отсюда и до бегства рукой подать.
Не укрылось происходящие и от наших аркебузиров.
Иначе отчего это вдруг очередной залп обошелся подступающим наемникам всего в одного мертвого и одного легкораненого, не посчитавшего нужным даже в тыл отступить. И от такого дрянного результата вряд ли у стрелков стали меньше трястись руки. Особенно когда один из них получил арбалетную стрелу в плечо, разом уменьшив наши стрелковые возможности на треть…
В отличие от своих второсортных товарищей, шестеро новых бойцов не поленились облачиться в кирасы, шлемы и набедренники. Поэтому уже через минуту напротив нас образовался вражеский строй, где в первом ряду стояли воины, ни ростом, ни защитой не уступающие алебардщикам, да и самих врагов по-прежнему было заметно больше.
«…Ну вот, кажись нам теперь точно крышка…» — как-то удивительно отстраненно подумал я.
Мысль воспринималась настолько спокойно, будто речь шла о ком-то не очень-то и нужном, или вот ровно тут — позади меня — находился мой личный Сталинград, за который и помереть не жалко.
— Покажем ублюдкам, как могут умирать настоящие воины! — неожиданно заявил самый немолодой из пикинеров-алебардщиков, и товарищи, как ни странно, поддержали его.
«…Но вот вы придурки…» — не без гордости мысленно прокомментировал я, почти уже смерившись со смертью буквально в двух шагах от целой толпы солдат.
Скорее всего, что-то похожее сейчас испытывали и наши враги. Я имею в виду это странную смесь из решимости и обреченности.
Не знаю уж в чем именно была их мотивация, чтобы так упираться, но в какое-то мгновение ландскнехты снова двинулись на нас (время сейчас воспринималось как-то плохо, словно бы через тугую пелену). Без подбадривающих криков и долгих речей. Просто взяли и пошли убивать и умирать.
Вряд ли они не понимали, что процесс будет совсем не односторонним. Особенно после совсем недавнего разгрома.
«…Тупые терминаторы, мать вашу так!» — не без уважения подумал я, ландскнехты, не смотря на обноски, оказались и впрямь опытными бойцами.
Они действительно учли недавние ошибки, поэтому даже имея явное преимущество, подступили в полном порядке, стараясь не столько бодаться лоб в лоб, сколько попытавшись охватить наш строй за счет численности. И с первых же секунд мне пришлось особенно непросто. Почти сразу же стало понятно, что двое из отборных гвардейцев их командира однозначно нацелились по мою душу…
Прощупав защиту парой выпадов, они настроили меня на затяжной поединок с печальным финалом в конце — все-таки их было двое и защищены — в целом не сильно хуже меня, но сценарий оказался совсем иной.
Стоило мне выжидающе замереть в оборонительной позе с мечом наизготовку, как старший из них выхватил из-за пояса то ли здоровенный пистолет, то ли маленькое ружье, которое я поначалу принимал за булаву — и эта мини-бомбарда, как-то очень недобро уставилась мне в грудь.
Палец ландскнехта явно шевельнулся, что-то затрещало, неожиданно вверх ударил сноп искр и оружие разрядилось прямо в меня.
Если бы тот выстрелил в голову, мне бы однозначно сломало шею, а так — почти тут же я сообразил, что возня и все траты на отливку драконьей брони были не зря, и двусоставная кираса отлично перераспределила удар. Однако полностью нивелировать заброневое воздействие даже она оказалась не в силах.
Ощущение было такое, словно мне зарядили кувалдой под дых.
Несколько секунд единственное, на что я оказался способен — это просто стоять на ногах. Дыхание перехватило, а руки ослабели настолько, что я выронил меч, оставшись беззащитным…
Жизнь мне спас толстяк-аркебузир, неожиданной находчиво для такого тюфяка застреливший второго из нападавших, как раз и намылившегося перерезать мне горло, пока я пребываю в прострации.
Сам я между всплесками переживаний на тему «как же больно», все это время мучительно пытался осознать, что же «не так» со стрелком, и догадка пришла словно озарение. Неожиданно и сразу вся.
«…Черт, я совсем не ждал от него такого финта и немного растерялся оттого, что ни на поясе, ни на руке у него же не было обычной здешней коробочки для горящих фитилей. Пусть поганец не экономил на них, и мочой, в отличие от фитилей большинства моих стрелков, они не воняли*, но у его пистолета же вообще оказался кремневый замок!»
Догадка была неожиданной, но и впрямь все объяснявшей. Как минимум двойной
