красивое, но ничего не выражающее. Словно маска безразличия. Я не видела в ней ни тепла, ни любви, ни радости, ни счастья.
А младенец закутан в белые пеленки. Лицо его скрыто от посторонних глаз. На него может смотреть только мама.
— Похоже на икону…
Я взяла картину из камней в руке и провела по ней рукой. Я чувствовала под пальцами каждый мелкий камешек. Скорее всего это ручная работа, очень талантливо сделано. Кропотливый труд. Я бы не выдержала и забросила, не закончив рамку.
Жемчужины разных размеров в рамке составляли необычный узор, переливающийся перламутровыми волнами.
Поставив картину на стол, я заметила в стороне заросли красных лиан. Они что-то закрывали. Я прошла к ним, слегка раздвинула их в стороны. И заметила очертания… кровати.
Большая кровать с постельным бельем, пошитым из белых водорослей. Мунлес не врал — это личные покоя ректора. Место, в которое мы хотели проникнуть. А у меня даже нет семиотика при себе, чтобы завалить гада…
Черт!
— Нравится?
Мягкий дующий голос раздался за спиной так внезапно, что я подпрыгнула и всплыла над дном.
Он уже здесь.
Я развернулась, опускаясь на ноги. Так и есть: Лорд Сеера собственной персоной стоял передо мной.
И он совсем не похож на тех созданий-полурыб, что населяли город Одд. Нет, больше всего ректор Академии Марии Селесты напоминал именно человека. Высокого и стройного человека с белой мраморной кожей, украшенной серебристыми узорами, словно татуировками. Узоры изображали хитроумные символы, напоминающие мне те, из которых состоял свет семиотиков. Такие узоры струились по босым ногам, вращались по оголенным рукам и сверкали на лице. Длинные серебристо-синие волосы уходили за спину, где сплетались в косу, опускающуюся ниже пояса. Изо лба росло нечто, напоминающее рога. Но вот только это белые кораллы с двумя-тремя разветвлениями. И впрямь рога! Синеватые бледные губы и глаза… пустые и прозрачные, словно стекло. Такие глаза обычно бывают у слепых людей, но я уверена, что он видит все. Лорд Сеера стоял передо мной в белом облачении — плотная ткань балахоном сидела на нем очень легко и естественно.
Не таким я представляла его себе.
Он не пугал, нисколечко. Кто бы мог подумать, что подводный тиран окажется столь красив?
— Прости, — он улыбнулся, — я не хотел напугать тебя, Айседора.
Стоило ему произнести мое имя, в голове стрельнуло: это враг. Он — враг! И вся эта фальшь, эти маски… ему меня не провести!
Лорд Сеера присматривался ко мне. Он изучал меня, но продлилось это недолго. Кажется, он вполне удовлетворился результатом.
— Милантэ был прав.
Последовал легкий смешок.
— Его сбили с толку лишь имена. Женщины умеют прятать свои истинные имена, не так ли? Это, правда, ты.
— Кто? — не выдержала я. — Кого вы узнали во мне?
— Идем. Я кое-что покажу, и ты поймешь все сама.
Он не нападал и не проявлял агрессию. Он вел себя вежливо и учтиво с пленницей. Я посчитала, что у меня есть возможность выведать у него побольше про тайны жизни подводного мира.
Мы вернулись к той части сада, где стоял металлический стол со стеклянными книгами. Весь кварц для создания стекла, из которого изготавливались эти книги, добывали работяги из города Одд, которых именно это существо поставило в такие жесткие условия. Именно он превратил свой народ в рабов!
Как может в нем сочетаться такая галантность со страшной жестокостью? Он — враг, а я отчаянно не могу увидеть в нем зло, которое хочу видеть.
Как же хорошо он скрывает свою истинную сущность!
— Прости, что так все получилось с твоим заточением, — произнес Лорд Сеера, — это всего лишь меры безопасности, и Омут с Милантэ отлично справляются с этой задачей. Они и представить не могли, что среди чужаков окажешься ты, Айседора.
— Я?
— Зови меня просто Сеера. Ни к чему мне слышать от тебя свой титул.
— От меня?
— Конечно, иди ко мне.
Он остановился у стола, открыл металлический ящик и достал из него что-то плоское и стеклянное.
Сеера протянул это мне.
— Что это?
Я не решалась сделать и шага дальше.
— Просто фотография. Не бойся, посмотри на ее. Сзади будет подпись, прочитай.
Фотография?
Ничего не понимаю!
Я смирилась с ситуацией и решила подыграть ему. Взяв в руки стеклянный планшет — два стекла, между которыми спрятано бумажное фото, — я остолбенела.
С фотографии на меня смотрела молодая женщина, лицо которой мне до боли знакомо.
— Это невозможно…
Я покачала головой и чуть не выронила фото из рук.
Перевернув стекло, я увидела на фотографии подпись: «Мария Селеста». И рядом стояла дата.
Дата… семь лет назад…
— Нет, нет… не может быть!
Я резким движением оставила фотографию на столе и отвернулась, закрыв лицо руками.
— Значит, это правда, — прозвучал за спиной мягкий голос Сееры.
Вся моя жизнь… перевернулась в тот миг.
Изменилось все. Абсолютно все!
— Моя мама… работала на «Харон»?
— Верно, именно так я с ней и познакомился. Как и каждый сотрудник компании «Харон», твоя мама сменила имя и фамилию. Больше не было…
— Елены Блейс…
— Да, а появилась Мария Селеста.
И Академия Мария Селесты.
— Что с ней случилось? Она… умерла?
— Погибла. Семь лет назад. Во время той самой битвы. Лаборатории «Харон» горели. Прямо под водой. Страшный день для всех нас. Погибших с обоих сторон оказалось слишком много. Вы перебили почти всех Призраков и нас, но пострадали сами.
В тот день погибли родители Энтони. И моя мать…
Знал ли отец о тайной жизни мамы? Или он убедил меня в ее исчезновении. Так убедил, что я считала ее мертвой. Мог ли он знать правду, если в «Харон» все было секретно?
— Почему ты назвал свою Академию в ее честь? Кто ты?
Я наконец осмелилась развернуться и посмотреть Сеере в глаза.
И все поняла: только эти пустые белые глаза показывали его истинную суть. Лишенные зрачков, радужки, они не могли ничего спрятать.
— Меня взяли в плен. Я был жертвой экспериментов в лабораториях «Харон». Но со мной ничего не успели сделать. Выбравшись в тот день, я основал Академию и привел сюда свой народ, чтобы отомстить за все вам. А твоя мать…
Говори.
В глазах стояли слезы.
Хватит молчать.
В горле сжимался комок.
— Я любил ее… безумно…
Нет!
— И она меня…
— Это невозможно!
Но Сеера не стал спорить со мной, он лишь пожал плечами, добавив:
— Ты можешь либо верить, либо нет. Это твой выбор. Но эту фотографию она подарила мне сама в тот самый день, когда случилась настоящая катастрофа. Она
