находится. Это холёный стройный парень с карими глазами и вороными волосами, больше похожий на работника публичного дома, чем на воина знатного рода. Слишком уж смазливая внешность. Недовольно хмурясь, он отряхивает пыль со своей когда-то дорогой одежды, пришедшей в негодность.
— Сержант, разрешите обратиться? — произносит он, стараясь скрыть дрожь в голосе.
«Только бы не ляпнул какую-нибудь глупость», — с тревогой думаю я.
Меж тем парень удивляет меня неожиданно серьёзным вопросом:
— Как демонам удалось прорвать нашу оборону? Простите за прямоту, но меня это очень беспокоит. Наш клан невелик, а поместье расположено близко к линии фронта. Я не хочу, чтобы моя семья или подданные пострадали.
Лицо степняка чуть смягчается, но ненамного.
— Всему своё время, щенки, — рычит он. — Это ваш последний день и последний шанс. Поблагодарите своего товарища!
Остальные непонимающе переглядываются.
Последний шанс на что?..
Сержант указывает на юношу и командует:
— Представься!
Парень с достоинством кланяется:
— Райдо из клана Весенней Грозы. Рад знакомству.
— Отлично, Райдо, — кивает Валкан. — Теперь ты у меня будешь Весной или Умником.
Он хлопает новобранца по спине так, что тот едва удерживается на ногах. На миг сержант высвобождает свою Ки, и давящая энергия окутывает кареглазого, но тот даже не морщится, стараясь сохранить лицо.
Я понимаю, что этот парень не так прост. Несмотря на утончённую внешность, слабаком его не назовёшь. Валкан, может, и на одном этапе со мной, но точно превосходит ступенью, находясь на самом пике Золотого Цилиня. Да и в боевом опыте этот звероватый мужик может любому дать фору.
Сержант прохаживается вдоль рядов коек, оценивая настроения новичков. На лицах многих знатных юнцов читается откровенное недовольство.
— Итак, благодаря Весне у вас есть уникальная возможность…
Остальные навостряют уши.
— Это ваш последний день на свободе и последний шанс собрать свои манатки и удрать обратно к мамочке под крыло. Если считаете, что ваши нежные ручки и хрупкое самолюбие не выдержат грядущих испытаний, — продолжает Валкан, — непременно сделайте это и избавьте меня от лишнего труда. А ваших невольных товарищей от смерти, — поле короткой паузы добавляет он. — Потому что здесь, на передовой, вы должны стать нерушимой скалой посреди бурного шторма. Надёжной опорой для тех, кто сражается бок о бок с вами.
На лицах рекрутов возникает удивление. Никто не ожидал, что простоватый на вид сержант окажется способен на такие тирады.
— Однако мы все прекрасно знаем, что вы на такое не способны. Ваши вопиющая глупость, беспечная лень и неуправляемая твердолобость станут приговором не только для вас самих, но и для всех окружающих. В бою вы неизбежно ослушаетесь приказа или просто не справитесь с ним и этим подставите своих товарищей, отправив их в раннюю могилу.
Аристократам явно не нравится подобная риторика. Насупившись, следят за Валканом, готовые вот-вот возразить ему.
— Думаете, я шучу? Преувеличиваю? Плохо разобрался в ваших характерах?.. Дерьмо! Да я на фронте провёл больше лет, чем вы на этом свете, щенки! Вы, Арангом клянусь, стоите на самой границе преисподней! Если сегодня не уберётесь, то с завтрашнего дня любой дезертир будет считаться предателем. Я лично выслежу каждого такого ублюдка и голыми руками вырву его тупую башку вместе с хребтом. Это всем ясно⁈
Его монолог прерывает запыхавшийся солдат, вбежавший в казарму. Сержант теряет к нам интерес.
— Разрешите обратиться! — выпаливает боец.
— Пойдём, Ли, поговорим снаружи, — бросает Валкан и, загородив плечами дверной проём, выходит следом.
На прощание он добавляет:
— Повторять не стану. Умник дал вам шанс. Если сомневаетесь, проваливайте. Завтра вы станете гвардейцами, и покинуть полк сможете только вперёд ногами!
С его уходом дышать становится легче, гнетущая аура рассеивается. Разговоры постепенно возобновляются. Мне повезло — большинство соседей по казарме прошли со мной весь путь и уже признали, что я кое-чего стою, благодаря успешному руководству разведотрядом, где удалось избежать потерь.
В казарме немало и незнакомцев, но помимо моих достижений, о самом Зено, пожертвовавшем мне свой облик, ходит дурная слава, так что связываться со мной вряд ли кто-то рискнёт. Впрочем, я и сам не хочу привлекать лишнее внимание конфликтами, пока мы всего лишь новобранцы под пристальным надзором.
До сих пор не могу взять в толк, почему командир Рельнар допустил гибель двух рекрутов. Простая беспечность или нечто большее? Пусть прозвучит цинично, но воины из знатных кланов куда ценнее простолюдинов, хотя для меня лично все жизни равны. Сейчас же я рассуждаю с позиции военачальника. Подобная расточительность недопустима для командира.
До отбоя мы продолжаем знакомиться, делясь историями. Во время марш-броска на это почти не было времени из-за сурового темпа, заданного сопровождающим офицером.
Я внимательно присматриваюсь и прислушиваюсь к Райдо. Он родом из маленького городка, и его клан Весеннего Грома совсем невелик. На фоне остальных членов своей семьи Райдо считается гением. Несмотря на приметную внешность, он на удивление дружелюбен и лишён обычного высокомерия столичных кланов. Не будь на нём дорогого наряда, я бы принял его за образованного торговца, не более.
В нашей казарме разместилась целая сотня новобранцев, по двадцать пять двухэтажных коек с каждой стороны прохода. Им… нам предстоит стать полноценным гвардейским подразделением. У входа дежурит один из солдат, который с закатом трижды выкрикивает сигнал отбоя. После третьего раза весь свет в помещении магическим образом гаснет, вызывая волну недовольства.
В Академии расписание занятий не было столь суровым, после учёбы мы были предоставлены сами себе. Здесь же, в лагере рекрутов, всё подчинено армейскому распорядку. Несколько человек, громко возмущаясь, выскакивают наружу, намереваясь высказать своё недовольство дежурному, но назад уже не возвращаются. Мне, в общем-то, нет до них дела, так что я сосредотачиваюсь на отдыхе и быстро проваливаюсь в сон.
У меня есть предположения, что именно произошло с этими буянами, застывшими в нескольких десятках метров от казармы, но проверять, естественно, не собираюсь. Не хотелось бы к ним присоединиться.
Новый день начинается с трёхкратного выкрика «Подъём!». С самого утра разворачивается настоящая драма. Валкан принимается назначать дежурных по казармам, и это становится последней каплей для многих.
— Что это за армия такая⁈ — багровея от гнева, орёт какой-то крепыш. — Мой род восходит к самому основанию Империи!
— Мы вам не прислуга! — вторит ему симпатичная девица в ярко-красном ханьфу, каким-то чудом сохранившемся в первозданном виде после всех испытаний.
Возмущённые голоса сливаются в единый
