немного смягчился, и она продолжила.
– Лариса Петровна, я знаю, что от Вас зависит если не всё, то многое в успешной карьере. Вы помогли огромному количеству людей. Могу ли я рассчитывать на Вашу помощь? Готова отблагодарить Вас материально.
– Я подумаю над Вашими словами, Вера Егоровна. Зайдите, пожалуйста, завтра в это же время.
И вдруг накопившееся возмущение взыграло в Верочкиной душе с силой пенящейся струи шампанского и потребовало немедленного выхода. Излить его, выплеснуть можно было только на одного человека.
Удальцова рванула дверь на себя и без стука влетела в кабинет Костиной.
– Маргарита Тимофеевна, зачем Вы это сделали? Чтобы унизить меня, да? Ваш сын, между прочим, даже развод не потрудился оформить, а Вы бросились к Ларисе Петровне закладывать меня, захотелось подлить масла в огонь презрения? Что Вы всё время молчите? Отвечайте!
– Ты мне не дерзи, Удальцова! И не приказывай! Соблюдай деловой этикет и субординацию. Ты, действительно, думаешь, что я донесла на своего сына из побуждений унизить тебя? В таком случае, мне больше не о чем с тобой говорить.
Ситуация
Верочка вернулась в свой кабинет и вдруг поняла, что с ней происходит что-то не то.
Перед глазами поплыли жёлтые круги, они то разъезжались в разные стороны, то сходились в одной точке и светили так ярко, что хотелось зажмуриться. Вера прикрыла глаза и чуть было не провалилась в чёрную пропасть.
Усилием воли она успела вырваться из её мощных, влекущих объятий, набрать непослушными пальцами телефон дежурного и попросить о помощи.
В приёмном отделении больницы Вере стало лучше, мозг просветлел, мрачные видения исчезли и только некоторая мышечная слабость напоминала о недавно перенесённом обмороке.
Обследование выявило беременность.
Ситуация не была плановой, Верочка совершенно не задумывалась о её возможности. Особенно обидно было узнать о ребёнке после разрыва отношений с Даниилом.
– Я хочу сделать аборт. Это возможно сейчас? – спросила она у дежурного врача.
– Нет. У нас есть хирургическая гинекология, но только по жизненным показаниям. У вас всё нормально с плодом.
– А какой срок беременности?
– Десять недель.
Верочка заплакала. Ну, как теперь жить? Кому она нужна с двумя детьми?
– Вы не расстраивайтесь, ведь всё нормально. Здоровью Вашему ничего не угрожает. Выносите счастье своё и родите.
Эти слова, наконец, дошли, нащупали ту, самую нужную кнопочку защитного механизма, который есть в сердце каждой женщины. Верочка положила руку на живот, улыбнулась сквозь слёзы своему счастью и… засобиралась домой.
– Нет-нет, Вам придётся пару дней полежать у нас, чтобы пройти полное обследование.
Удальцова Вера никому не сообщила важную новость.
Конечно, можно было при случае намекнуть Маргарите Тимофеевне, а она непременно передала бы Даниилу. Но где гарантия, что мать и сын не заподозрят Веру в намеренном шантаже? Даниил начнёт сомневаться в отцовстве, требовать медицинского подтверждения, портить нервы себе, бывшей возлюбленной и всем вокруг, включая пока что не родившегося ребёнка.
«Будет так, как будет», – решила для себя Верочка, на всякий случай взяла справку о беременности и приступила к работе.
Глава двадцать пятая
Нити участия
Узнав, что Удальцова вышла на работу, Маргарита Тимофеевна Костина отправилась поприветствовать её.
Лебезить Маргарита Тимофеевна ни перед кем не любила, но сейчас сломила свою гордыню. Конечно, делала она это ради сына, только ради него, изо всех сил стремясь примириться с женщиной, которую он любил.
– Здравствуй, Вера Егоровна! Говорят, ты была на больничном? Надеюсь, сейчас с тобой всё в порядке?
– Да, спасибо. Я здорова, – ответила Верочка как можно прохладнее, подозревая бывшую свекровь в неискренности.
– Даниил просил передать, что в этом году приехать не сможет. Извиняется за проблемы, которые возникли у тебя на службе в связи с его работой за границей.
Наткнувшись на молчание Верочки, Маргарита Тимофеевна так, на всякий случай, сделала паузу в несколько секунд, а затем протянула пухлый конверт.
– Что это? – испуганно спросила Вера.
– Это тебе от него. Хочет помочь материально. Не отвергай.
Верочкино лицо залилось краской.
Неловкость какая! Вроде бы не взятка, но как-то нелепо принимать в рабочее время конверт с пачкой долларов.
– Знаете, Маргарита Тимофеевна, для меня Ваш приход – неожиданность, впрочем, как и внезапное участие в моей жизни. Передайте благодарность Даниилу.
– Хорошо, передам. Обращайся, если потребуется что-нибудь, и не держи зла. Да, ещё… С отделом кадров я тоже всё решила, больше к тебе претензий не будет.
– Спасибо.
Маргарита Тимофеевна ушла, а Вера ещё долго пребывала в задумчивости.
Теперь нет смысла утаивать от бывших свекрови и свёкра важное событие. Захочет Даниил признать ребёнка впоследствии или нет – теперь уже не так важно, а с Маргаритой Тимофеевной ещё предстоит работать, от её поддержки будет зависеть многое в дальнейшей карьере.
Эта мысль успокоила и примирила Верочку со всеми людьми и обстоятельствами.
В мире отношений есть какие-то невидимые нити доброго или злого участия. Кто-то там, наверху, внезапно начинает их раскачивать и дёргать, заставляя человека смеяться и плакать, переступать через страдания, спотыкаться об ошибки, падать и снова вставать, спасаться или погибать. Они существуют, эти нити. Как видно, смотаны в клубок до поры и до времени.
Доллары
Подарок Даниила пригодился как нельзя кстати вечером того же дня.
Верочка только-только включила телевизор и улеглась на диван, как запел музыкальный звонок.
«Наверное, Елена забыла ключи», – подумала она и поспешила к двери в надежде увидеть вернувшихся с прогулки Егорку и Елену Матвеевну.
Егор очень подружился с ней, называл бабушкой Леной, а она чрезвычайно гордилась своей миссией, окружив названного внука заботой и вниманием, и была счастлива от новых обязанностей и от того, что обрела в лице Верочки и её сына долгожданную семью, о которой мечтала всю жизнь.
Однако на лестничной площадке стояла вовсе не знакомая женщина.
– Добрый вечер! Меня зовут Катерина Семёновна, я – хозяйка этой квартиры.
– Хозяйка на своём месте, – ответила Верочка с улыбкой. – Вероятно, Вы ошиблись: Вам нужен корпус «Б», а это – корпус «А».
Женщина достала из сумки тонкую книжечку в истёртой от времени обложке.
– Видите, это – ордер на квартиру. Он выписан в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Квартиру эту дали от предприятия моему отцу. Я с родителями жила здесь, в корпусе «А», и до сих пор прописана. После их смерти квартиру сдавала, старалась на длительный срок. Вот и супругу Вашему сдала, а теперь срок вышел. Можно войти?
– Да, конечно… Проходите…
Такого поворота событий Верочка никак не ожидала и даже растерялась и разволновалась поначалу.
– И… что же Вы мне предлагаете, Катерина Семёновна? Освободить квартиру немедленно?
– Это сами решайте: сможете платить – платите и продолжайте жить, договоримся. Не сможете – придётся съезжать.
– Я должна позвонить, присядьте, пожалуйста.
Верочка набрала домашний телефон Александра Петровича.
На удивление, отец Егорки сразу же взял трубку.
– Я бы хотела услышать от тебя честный ответ на вопрос: ты, действительно, все годы нашей совместной жизни снимал квартиру?
– Да.
– Почему я об этом узнаю только сейчас? Для чего ты врал мне, что квартира принадлежит тебе?
Верочка распалялась всё больше, данная ситуация показалось ей несправедливой, вопросы к прежнему супругу перешли в упрёки, обида взяла верх.
Она не сразу поняла, что на том конце провода её уже никто не слушает.
Вера выключила телефон и обиженно замолчала…
Однако терпение хозяйки, ожидавшей в прихожей решение квартирного вопроса, лопнуло, и она перешла в наступление:
– Гражданочка, решайте побыстрее, мне ещё надо на электричку успеть.
Быть может, в другой момент Вера всё бы переиначила, даже поскандалила бы с женщиной, требуя от неё договор сдачи квартиры в письменном виде и дополнительный месяц проживания, за который Александр не мог не заплатить, но с минуты на минуту вернутся Елена с Егоркой, расстраивать их не хотелось.
– Сколько я должна Вам, Катерина Семёновна, за последующие двенадцать месяцев?
Женщина назвала сумму.
Верочка раскрыла дареный конверт и пересчитала купюры, хватало ровно на год, тютелька-в-тютельку,
