которому дозволено появляться лишь в сказках, а ты знаешь, любимый Валтазар, что лица этого рода могут вести себя диковинно и болтать бог знает что, особенно если за всем этим таится такое, чем как-никак нельзя пренебречь… А теперь дальше! Если фея Розабельверда столь ревностно опекала уродливого Циннобера, то ты, Валтазар, теперь целиком под моей любовной опекой! Послушай же, что я решил для тебя сделать!.. Вчера меня посетил волшебник Лотос, он передал мне тысячу приветов, а также тысячу жалоб от принцессы Бальзамины, которая пробудилась от сна и под сладостные звуки «Шарты Бхады», прекрасной поэмы, которая была нашей первой любовью, в тоске простирает ко мне руки. Да и мой старый друг, министр Юхи, приветливо кивает мне с Полярной звезды… Я должен отбыть в далекую Индию!.. Свое имение, которое я покину, мне не хотелось бы видеть ни в чьих руках, кроме твоих. Завтра я отправлюсь в Керепес и велю выправить дарственную, где назову себя твоим дядей! Когда чары Циннобера перестанут действовать, ты явишься к профессору Мошу Терпину владельцем превосходного поместья, крупного состояния, и, если ты попросишь руки прекрасной Кандиды, он с великой радостью выдаст за тебя свою дочь. Но это еще не все!.. Если ты со своей Кандидой поселишься в моем загородном доме, то счастье твоего брака обеспечено. За красивыми деревьями сада растет все, что нужно в хозяйстве; кроме великолепных фруктов, превосходнейшая капуста и вообще отменно вкусные овощи, каких нигде не найдешь. У твоей жены всегда будет первый салат, первая спаржа. Кухня устроена так, что из горшков ничего не убежит и ни одно кушанье не перестоит, даже если ты вдруг на целый час опоздаешь к столу. Ковры, а также обивка стульев и диванов таковы, что на них никак нельзя посадить пятно и при величайшей неуклюжести слуг, а фарфор и стекло не разобьются, даже если прислуга не пожалеет сил и будет швырять их на твердый-претвердый пол. Наконец, всякий раз, когда твоя жена затеет стирку, на большой лужайке за домом будет прекрасная, безоблачная погода, хотя бы кругом шел дождь, гремел гром и сверкали молнии. Словом, дорогой Валтазар, все сделано для того, чтобы ты спокойно и без помех наслаждался семейным счастьем со своей прелестной Кандидой!.. Однако мне, кажется, пора вернуться домой и начать вместе с моим другом Лотосом приготовления к скорому отъезду. Прощай. Валтазар!..
Свистнув раз-другой, Проспер подозвал стрекозу, которая с жужжаньем немедленно к нему подлетела. Он взнуздал ее и вскочил в седло. Но уже на лету вдруг остановился и возвратился к Валтазару.
— Я чуть не забыл, — сказал он, — о твоем друге Фабиане. В озорную минуту я слишком жестоко наказал его за развязность. Содержимое этой шкатулки утешит его!..
Проспер подал Валтазару вылощенную черепаховую шкатулочку, которую тот спрятал туда же, куда и лорнетку, полученную им от Проспера прежде для уничтожения чар Циннобера.
Проспер Альпанус с шелестом скрылся в кустах, а голоса леса зазвенели сильней и пленительней.
Валтазар возвратился в Вышний Якобсгейм с сердцем, полным блаженства, полным восторга сладчайшей надежды.
Глава восьмая
Как Фабиана из-за его длинных фалд приняли за сектанта и смутьяна. — Как князь Варсануф спрятался за каминный экран и уволил генерального директора по части природы. — Бегство Циннобера из дома Моша Терпина. — Как Мош Терпин хотел выехать верхом на мотыльке и стать императором, но потом лег спать.
а рассвете, когда дороги и улицы еще пустынны, Валтазар пробрался в Керепес и сразу же побежал к своему другу Фабиану. Он постучал в дверь его комнаты, и слабый, больной голос ответил:
— Войдите!
Бледный, осунувшийся, с безнадежной болью на лице, Фабиан лежал в постели.
— Господи, — воскликнул Валтазар, — господи… друг мой! Что с тобой стряслось?.. Говори!
— Ах, друг мой, — отвечал Фабиан нетвердым голосом, с трудом приподнявшись, — я конченый, совсем конченый человек. Чертовщина, которую наслал на меня, я знаю, этот мстительный Проспер Альпанус, доведет меня до гибели!..
— Как же так? — спросил Валтазар. — Колдовство, чертовщина — ты же раньше не верил в такие вещи.
— Ах, — продолжал Фабиан плаксивым голосом, — ах, теперь я верю во все: в волшебников, ведьм, гномов и водяных, в крысьего короля и в корень мандрагоры, — во все что угодно. Кого так допечет, как меня, тот не станет артачиться!.. Помнишь ужасный скандал с моей курткой, когда мы возвращались от Проспера Альпануса?.. Добро бы дело этим и кончилось!.. Осмотри-ка мою комнату, дорогой Валтазар!..
Сделав это, Валтазар обнаружил множество развешанных по всем стенам фраков, сюртуков и курток всевозможного покроя и всевозможных цветов.
— Уж не собираешься ли ты, Фабиан, — воскликнул он, — стать старьевщиком?
— Не смейся, — отвечал Фабиан, — не смейся, дорогой друг. Все это платье я заказывал у самых знаменитых портных, надеясь избавиться наконец от проклятья, тяготеющего над моей одеждой, но не тут-то было. Стоит мне хоть несколько минут поносить сюртук, который сидит на мне тютелька в тютельку, как рукава поднимаются к плечам, а фалды, вытянувшись локтей на шесть, начинают волочиться за мной хвостом. В отчаянии я заказал себе жакетик с предлинными, как у паяца, рукавами. «Поднимайтесь себе на здоровье, рукава, — думал я, — вытягивайтесь себе на здоровье, полы, как раз все и выровняется». Где там! Через несколько минут произошло то же, что со всеми другими одеждами! Никакое искусство, никакие усилия лучших портных не могли сладить с проклятыми чарами! Само собой разумеется, что везде, где бы я ни показывался, надо мной насмехались и издевались, но вскоре невольное упорство, с каким я появлялся в столь нелепых нарядах, дало повод к суждениям совсем другого рода. Женщины — но это еще полбеды
