нем была кожаная куртка и джинсы. Хлопчатобумажная рубашка под курткой взмокла от пота.
— Привет! — воскликнул он, увидев Хейвза. — Что это тут у тебя?
— Нападение. А у тебя на сегодня все?
— Все, — ответил Клинг. — Эта комедия с портом ни к черту не годится. Дохлый номер. Каждый мальчишка в доках знает, что я из полиции.
— Тебя что, действительно раскусили?
— Нет как будто, но про героин никаких разговоров, это уж точно. Почему Пит не хочет отдать это дело в Отдел борьбы с наркотиками?
— Он пытается обскакать торговцев наркотиками на нашем участке, хочет разнюхать, откуда они получают товар. Сам знаешь, как он относится к этой отраве.
— Кого это там снаружи Стив держит за руку?
— Истеричную мамашу, — сказал Хейвз и услышал голос Мейера, поднимавшегося по лестнице.
Клинг снял куртку.
— Ну и запарился же я, — произнес он. — Никогда не пробовал разгружать судно?
— Нет, — сказал Хейвз.
— Туда, туда заходи, поганец, — раздался голос Мейера. — Поогрызайся у меня. — С легким любопытством взглянув на сидящую на скамейке миссис Аннучи, он подтолкнул задержанного вперед. Тот был в наручниках, плотно обхватывающих его запястья.
Пара полицейских наручников напоминает пятнадцатицентовую детскую игрушку, с той разницей, что полицейская игрушка все-таки настоящая. Они сделаны из стали и представляют собой изящный, прочный, безотказный складной капкан. Наручники — штука малокомфортабельная. Если их надевать на кисти аккуратно, можно даже не защемить. Но обычно во время ареста полицейский торопится, и когда с преступника снимают наручники, кисти его рук всегда стерты и ободраны, а иногда кровоточат.
С человеком, которого Мейер привел в отделение, обошлись далеко не деликатным образом. Он только что вел перестрелку с целым отрядом полицейских, и когда им, наконец, удалось его изловить, они не слишком церемонились, защелкивая наручники. Металл здорово защемил ему кожу, причиняя сильную боль. Мейер втолкнул задержанного в комнату, и тот, пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, отчего ему стало еще больнее.
— Познакомьтесь с крупным деятелем, — насмешливо объявил Мейер. — С половиной участка вздумал тягаться, так, что ли, деятель?
Задержанный не ответил.
— Ювелирный магазин на углу Десятой и Калвер-стрит, — продолжал Мейер. — Патрульный заметил его, когда он с пушкой в руках орудовал внутри. Отчаянный парень. Ограбление средь бела дня. Ты ведь отчаянный парень, верно?
Задержанный не ответил.
— Только он увидел патрульного, сразу начал палить. Из нашей машины услышали выстрелы и мигом прибыли на поле боя, успели вызвать по радио еще одну машину. А из второй позвонили за подмогой сюда. Прямо герой в осажденной крепости. А, деятель?
Задержанный не ответил.
— Садись, — приказал Мейер.
Задержанный сел.
— Как зовут?
— Луи Галлахер.
— Не первый раз имеешь дело с полицией?
— Первый.
— Учти, мы проверим, так что рассказывать басни не советую.
— Я имею дело с полицией в первый раз, — повторил Галлахер.
— Кофе там у Мисколо есть? — спросил Клинг и пошел по коридору. С лестницы вернулся Карелла. — Ну что, Стив, избавился от нее?
— Избавился. Что нового в порту?
— Жарко там.
— Домой собираешься?
— Ага, кофе попью и пойду.
— Лучше немного задержись здесь. У нас туг один псих разгулялся.
— Какой еще псих?
— Прислал нам записку. В восемь часов собирается хлопнуть какую-то дамочку. Так что побудь пока здесь. Можешь тонадобиться Питу.
— Я и так сегодня замотался, Стив.
— С чего бы это? — спросил Карелла и прошел в отдел.
— Судимости у тебя есть, Галлахер? — спрашивал Мейер.
— Я уже сказал, что нет.
— Галлахер, на нашем участке висят несколько нераскрытых ограблений.
— Это меня не касаёгся. Вы полиция, вот и ищите.
— Это твоих рук дело?
— Я решил тряхнуть сегодня лавочку, потому что были нужны деньжата. И все. Раньше я такими делами не занимался. Может, снимите наручники и отпустите меня с миром?
— Ну, брат, с гобой не соскучишься, — воскликнул Уиллис. Он повернулся к Хейвзу. — Сначала хотел всех перестрелять, а потом строит из себя овечку, думает, вдруг поможет.
— Какую еще овечку? — удивился Галлахер. — Просто предлагаю вам обо «сем забыть.
Уиллис уставился на него, словно перед ним был невменяемый, который, того и гляди, начнет полосовать прохожих бритвой.
— Это, должно быть, из-за жары, — сказал он, не сводя с Галлахера немигающих глаз.
— Ну, в самом деле, — гнул свою линию Галлахер. — Почему бы нет? Почему бы вам меня не отпустить?
— Слушай…
— Ну что, черт возьми, я такого сделал? Пострелял немного? Так никого же не ранил, верно? По-моему, вы со мной даже неплохо развлеклись. Бросьте, будьте нормальными ребятами. Снимите наручники, и я пойду своей дорогой.
Уиллис потер рукой бровь.
— А ты знаешь, Мейер, ведь он не шутит, а?
— Брось, Мейер, — сказал Галлахер, — будь человеком…
Мейер влепил ему звонкую пощечину.
— Ты, деятель, лучше ко мне не обращайся. И не произноси мое имя- не то я запихну его тебе в глотку. Это твое первое ограбление?
Галлахер, потирая щеку, окинул Мейера тяжелым с прищуром взглядом.
— Да я бы с тобой даже не сел рядом… — начал он, но Мейер врезал ему еще раз.
—* Так сколько еще за тобой ограблений на территории участка?
Галлахер молчал.
— Тебе, кажется, задали вопрос, — напомнил Уиллис.
Галлахер взглянул на Уиллиса и тут же проникся ненавистью и к нему.
К ним подошел Карелла.
— A-а, Лу, привет, привет, — сказал он.
Галлахер тупо уставился на него.
— Я вас не знаю, — произнес он.
— Ну-ну, Лу, — улыбнулся Карелла. — Что это у тебя с памятью? Не помнишь меня? Я Стив Карелла. Подумай, Лу.
— Он тоже фараон? — обратился к остальным Галлахер. — Никогда в'жизни его не видел.
— Булочную помнишь, Лу? На Третьей Южной? Вспомнил?
— Я пирожных не ем, — огрызнулся Галлахер.
— А ты, Лу, там пирожные и не покупал. Ты выгребал денежки из кассы. А я случайно шел мимо. Припоминаешь теперь?
— Ах, это, — сказал Галлахер.
— И когда же ты вышел, Лу? — спросил Карелла.
— Какая разница? Вышел, и все тут.
— И сразу вернулся к любимому делу, — добавил Мейер. — Так когда же ты вышел?
— За вооруженное ограбление тебе дали десять лет, — напомнил Карелла. — * Что же случилось? Освободили условНО? — — лл.*,
— Угу.
— Когда ты вышел? — повторил вопрос Мейер.
— С полгода назад
— Кажется, тебе понравилось сидеть на казенных харчах, — заметил Мейер, — Так и рвешься обратно.
— Ну, ладно, давайте забудем всю эту историю, — сказал Галлахер. — На кой вам надо портить мне жизнь?
— Почему ты, Галлахер, всем портишь жизнь?
— Кто, я? Я не хочу никому портить жизнь. Просто обстоятельства так складываются.
— Ну ладно, наслушались, — прервал беседу Мейер. — В психологию ударился! Это уж слишком! Хватит! Вперед, голубок, пошли на прием к лейтенанту. Ножками, ножками.
