волочения тела — так это называется», профессионально подумал Беккет.
— Наверняка скоро загнусь от твоего лечения, — продолжил свою мысль мужчина. — Гангрена головного мозга или что-то вроде того.
— Прекрати, а то мне самой теперь страшно! — Миранда прижала кулачок к лицу. По её щекам снова побежали слёзы.
— Подумаешь, ей страшно, — огрызнулся детектив. — Сама-то целенькая! Но как?
— За тобой стояла, — объяснила Миранда. — И кстати, я не целенькая — я палец вывихнула, пока тебя тащила.
— Как я теперь пойду? Что люди скажут? — всплеснул руками Беккет, осмотрев себя ещё раз.
— Я вызову грузовое такси, — предложила Миранда. — В пассажирское нас теперь не пустят. Вернёмся в номер и закажем новую одежду с доставкой по адресу.
— Заказывай… Я так больше не могу. Кажется, я умираю, — прислонившись к грязной стене, Сэм сполз по ней на пол.
— Это тебя амфетамины отпустили, — стала убеждать его Миранда. — Сейчас, погоди, поставлю новую дозу — сразу в пляс пойдёшь.
Сэм закрыл глаза и уронил голову на плечо.
— Не покидай меня снова, халявщик, — кинулась к нему женщина. Она встряхнула Беккета, но всё было тщетно. Тот отрубился намертво.
— Так не честно! — зазвенел в тупике полный отчаянья крик.
Порой сознание возвращалось к нему ненадолго, но он терял его снова. Первый раз Сэм очнулся от того, что он сидел голый в душевой кабине, сверху лилась тёплая вода, и Миранда смывала с него засохшую кровь. Второй раз он открыл глаза уже на кровати. «Что ты делаешь?» — спросил он у склонившейся над ним швеи. «Я обрабатываю твои раны регенерирующей мазью», ответила та, и он отключился.
Его мучили дурные сны — один кошмар сменялся другим без передышки, и наконец — много часов спустя — он всё-таки смог вынырнуть в реальность. Сел в кровати, мокрый от пота и дрожащий от холода. Комната гостиничного номера была пуста. Шторы опущены. Сэм доплёлся до стены и включил свет. Он был наг. Мужчина подошёл к зеркальной двери шкафа и коснулся кожи там, где ещё недавно были швы и скобы, но не смог их найти. Были только тонкие шрамы, причём выглядели они так, как будто им уже несколько недель. Белёсые полоски расчерчивали загорелую кожу его живота, груди и плеч. Осколки легли густо — он находил одиночные следы на ногах и руках. Боли не было. Всё зажило. Сэм развернулся в поиске своих вещей, и нашёл их на столике у кровати — обе болталки, пистолет, магазины, наваха, всякая профессиональная мелочёвка вроде капсул для вещественных доказательств, но самой одежды не было.
Сэм позвонил Миранде. Та ответила заспанным голосом:
— Что?
— Где ты?
— В соседнем номере.
— А где моя одежда?
— В мусорном ведре. Как и моя. Всё изорвано и пропитано кровью. Забыл что ли? — напомнила помощница. — Утром закажем новую через болталки.
— Мне что-то плохо. Приходи, — попросил мужчина.
— Тогда халат накинь, — потребовала швея.
— Зачем? Ты же и так всё видела, — возразил Сэм.
— Приличия никто не отменял, — напомнила Миранда. — Сейчас приду.
Когда она появилась, Сэм ковырялся в мини-баре. Он выставил из него всё, что содержало алкоголь — пиво, вино, коньяк и знаменитую изопропиловую водку с Титана, получаемую каталитическим окислением содержимого тамошних водоёмов. Ценители пили её с закрытыми глазами — от паров можно было ослепнуть.
— Ты же не пьёшь на работе, — напомнила Миранда. Она была в банном халате и белых пушистых тапочках, волосы распущены.
— Я в отпуске, — ответил Сэм и, освободив стоявшую на столике вазу от пучка декоративного сухостоя, залил туда все напитки разом, пока она не наполнилась до краёв.
— Что ты творишь? — спросила женщина.
— Я просто хочу всё забыть, — Беккет отхлебнул получившееся пойло и удовлетворённо кивнул. — На вкус — как моя жизнь.
— Как ты вообще можешь это пить? — спросила швея.
— Я могу пить всё, — мужчина прошёл с коктейлем к кровати и сел на край. Он был в банном халате и гостиничных тапочках, как и Миранда.
— Спасибо, что спасла мне жизнь, — сказал он, не поворачиваясь к гостье. — И извини, что я ругал тебя. Я вёл себя недостойно мужчины.
Помощница села неподалёку — на угол кровати.
— Не кори себя, Беккет. Ты вёл себя, как любой раненный солдат. В первый раз все нервничают, — успокоила его Миранда.
— Куда подевались скобки и швы? Почему на мне всё зажило?
— Скобки и швы растворяет специальный состав из расширенного набора. Я тебя им обработала, ну и регенерирующая мазь ещё помогла, — объяснила Миранда.
— Этому военному добру, кажется, больше ста лет. Тогда что — так умели?
Помощница только пожала плечами:
— Раз всё зажило, значит умели. Как ты себя чувствуешь?
— Пока ещё чувствую, — Сэм сделал несколько больших глотков из вазы и окинул спутницу оценивающим взглядом.
— Что смотришь? — напряглась Миранда.
— Ты знаешь, что ты красивая? — спросил у неё Сэм.
— И становлюсь всё прекрасней с каждой секундой, так ведь? — неодобрительно усмехнулась женщина.
— Алкоголь тут ни при чём, — мотнул головой собеседник.
— Я знаю, что с тобой, — вздохнула Миранда. — В состав тех препаратов, которые я тебе вкалывала весь сегодняшний день, входят всякие разные стимуляторы и витамины — женьшень, например. Впрочем, женьшень из них, как раз, самый слабый. Так что, если ты вдруг решил заинтересоваться мной, не спеши с заигрываниями— это лишь эффект той химии, что бурлит у тебя в крови.
— Разве в этом есть что-то предосудительное? — Сэм подсел к ней поближе и обнял за плечи. — Что-то предосудительное в том, что я хочу отблагодарить тебя?
— Отблагодарить, — снова усмехнулась Миранда. — Вот же ты ловкач. Руку убери. Забыл кто я?
— Это ты забыла, кто ты, — мужчина силой развернул её к себе. — У кого из нас амнезия?
— Я монахиня, — ответила Миранда. — Разве не ясно? Клементина не просто так называла меня «сестрой», и, к тому же, я знаю тамошние порядки, хоть и не помню своё прошлое.
— Монашка? Так даже интересней. Тогда, чур, я Папа Римский, — пошутил Сэм.
— Дурак, — покачала
