В конце концов, перед очередной ночевкой, Кавим подошел ко мне с похудевшим раза в три дневником, и заверил, что справился с задачей. Он поклялся, что сумел воплотить на бумаге абсолютно достоверное подобие того места, куда он попадает во время транса, вплоть до наклона каждой травинки. И я, глядя на рисунок уютного оазиса, распростертого посередь холмов песчаных барханов, был склонен ему поверить.
— Что ж… тогда идем, — распорядился я, — попробуем…
Первую попытку провести Владеющего к могуществу, мы предприняли этой же ночью. Я предупредил Астала, чтобы он не пугался истошных криков, которые услышит из темноты. А главное, ни в коем случае не подглядывал за нами, иначе последствия для его приятеля будут фатальны. Страх за товарища должен был гораздо сильнее подействовать на воителя, нежели угроза его собственному здоровью.
И, похоже, это сработало, потому что здоровяк провожал взглядом наши удаляющиеся во мрак степной ночи силуэты, и не пытался пойти следом. Когда мы отошли уже на порядочное расстояние, и свет костра превратился в крохотную едва различимую искорку, я повернулся к Кавиму.
— Ты готов?
— Готов!
— Тогда ложись на землю, а я пока все обустрою.
В отличие от Луаны, южанин не проявлял опаски или недоверия. Он полностью полагался на меня, вверяя в мои руки не просто свою жизнь, но и душу. Владеющий не задал ни единого вопроса, пока я завязывал ему глаза и спутывал прочными кожаными ремнями руки и ноги. И в медитативный транс он вошел легко, без всяких костылей в виде дурманящих зелий.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я начал медленно распускать завязки восточной дишдаши. В султанате такие одежды носили практически все местные жители, прячась под длинными полами от палящего зноя. Но это только днем. От ночного холода степи эта тонкая закрывающая даже пятки роба никак не спасала.
От прикосновения легкого ветерка, по моей коже побежали мурашки, и я постоял так немного, наслаждаясь ощущением прохлады. Мне показалось, что она будто бы помогала унять терзающее пламя моей собственной Искры, но я понимал, что на деле это все оставалось простой игрой разума. Раскинув руки и позволяя воздуху обласкать меня со всех сторон, я потянулся к пульсирующей скверне, живущей внутри меня. К черному обелиску…
Мгновение, и ночь расступилась перед моим взором, рассветая в унылую однотонную серость. На небосводе померкли не только огоньки звезд, но и осколки мертвого планетоида. По венам словно бы потек жидкий огонь, и пальцы сами по себе до хруста сжались, мечтая испробовать границы невероятной мощи, дарованной демонической сутью.
Я перевел взгляд на связанного шахирца и увидел, как трепещет его Анима Игнис. Беззащитная, уязвимая, податливая. Я мог взять ее прямо сейчас. Вырвать из чужой души и поглотить, став чуточку сильнее. Но я слишком полно владел своим сознанием, чтоб позволять себе бездумно идти на поводу у низменных желаний обелиска.
Когтистые пальцы потянулись к манящему сиянию и начали неотвратимо сжиматься вокруг него. Кавим издал протяжный болезненный стон, но из транса не выпал. Несчастный смертный все еще верил мне, и я не собирался подрывать его надежд. Я же предупреждал, что сей путь полон боли и мук? Настало время пройти по нему…
Держась за дрожащую Искру шахирца, я сам прикрыл глаза и грубо ворвался в оазис его души. Помня о том, что любое мое прикосновение принесет Владеющему одни лишь страдания, я огляделся и, заприметив одинокую фигуру посередь невысокой зелени, направился в том направлении.
— Здесь красиво, Кавим, — сказал я, становясь рядом с призрачным силуэтом беглого аристократа.
Заслышав мой голос, шахирец дернулся и принялся крутить головой, пытаясь меня увидеть. Но вскоре успокоился и снова вернулся к созерцанию. Сейчас мы с ним стояли на берегу, неподалеку от лазурного озерца, дно которого оказалось усыпано человеческими черепами. Странно, что он опустил этот момент в своем рисунке…
— Это так странно, — тихо поведал мой спутник. — Мне почти больно ощущать, что здесь есть кто-то еще, помимо меня.
— Будет еще больнее, — пообещал я. — Если ты, конечно, не передумаешь.
— Ни за что! — Яростно возразил мужчина. — Я готов ко всему! Скажи, что мне сделать, Данмар?
— Постарайся действовать без моего участия. Ибо каждое мое прикосновение будет терзать тебя похуже раскаленного железа.
— Хорошо, я понял… так значит, мне надо войти в воду?
— Верно, Кавим. Если ты сможешь сам стать Магистром, то дальше нам будет проще.
— Да… я попробую…
Глубоко вздохнув, южанин развел руки в стороны и сделал шаг вперед. Едва его стопа коснулась лазурной глади, как озеро разразилось сотней голосов. Плач, стоны, предсмертные хрипы, истовые мольбы на шахирском наречии. Причем, крики звучали преимущественно женские и детские. Похоже, это именно то, что слышал Владеющий в ту роковую ночь, когда уничтожал род Гази.
Кавим смог войти только по колено, но потом сдался. Зажав уши руками, он с криком выскочил на берег, принявшись кататься по песку и рвать на себе волосы.
— Нет! Не-е-ет! Замолчите! Я не хотел, слышите?! Оставьте меня-я-я!
Я терпеливо ждал, пока мужчина поборет кошмары своего прошлого, и не торопился насильно вести его на глубину. Поступить с ним, как я поступил с Луаной, я всегда успею. Почему-то сейчас мне казалось важным помочь ему преодолеть эти внутренние барьеры. Самому, без применения силы с моей стороны. Просто потому, что его случай выглядел со стороны куда тяжелее, чем у домины Персус. Ее, по крайней мере, не снедало черное чувство вины, какое пожирает Кавима, не позволяя тому дотянуться до ступени Магистра.
— Соберись, мой друг, — обратился я к содрогающемуся на земле Владеющему. — Ты должен принять свое прошлое. Посмотри в лицо своим жертвам еще раз. Они уже не смогут простить тебя, однако это должен сделать ты сам.
Когда я пытался достучаться до Искры, Мэтр Нимтор советовал мне отпустить свои тревоги. Но у меня получилось увидеть источник моей Анима Игнис только тогда, когда я поступил строго наоборот. А потом именно это я сейчас и доносил до шахирца.
— Нет, я не смогу, Данмар! — Испуганно отозвался призрак южанина. — Помоги мне!
— Сможешь! — Жестко ответил я. — А если нет, то мне нет смысла с тобой возиться! Прояви твердость духа, прекрати жалеть себя! Встань! Ты воин, а не побитая дворняга! Стисни зубы и иди вперед!
Кавим послушно поднялся и предпринял еще одну попытку. На этот раз он сумел зайти по пояс, но снова не выдержал жуткого хора этих предсмертных воплей. Владеющий выскочил из озера, словно ошпаренный, однако уже не бросился истерично кататься по песку. Его астральная проекция тяжело дышала и стучала зубами, но и только. Прогресс по сравнению с первым заходом прослеживался очень явно.
— Давай, ты почти смог! — Подбодрил я мужчину. — Не сдавайся! Иди до конца! Это твой бой, твоя схватка! Только сейчас твой враг — это ты сам. Ну же!
