Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– И что со скрипкой, товарищ Либерман?
– Напился от радости, да уселся на нее. Вдребезги разломал. А утром проснулся, посмотрел, так и на струне повесился. А парень наш талант! И слова прямо душу режут, когда про товарища Троцкого пел, что нас поведет в последний смертный бой!
– А у меня сердце колотилось, когда он про Красную армию нашу заводил, да как еще!
– Талантище! Но – дурак!
Чекист подвел черту под диалогом резким скрипучим голосом, правда, улыбнулся, когда заметил, что Ермолаев открыл рот, словно угадав, что хочет сказать.
– Убогий он, потому так хорошо и поет. У нас в деревне такой же юродивый был, а пел так, что всем миром не могли наслушаться.
– Вот потому-то мы должны его под защиту взять, пусть песни добрые сочиняет, наша власть как раз для таких. А бойца он с дурости заколол, от болезни падучей. Так и напишем, дадим ему шанс пожить, на благо народа потрудиться.
Либерман недолго порылся в стопке исписанных листов бумаги, достал два, пробежался по ним глазами и с видимым наслаждением порвал их. Затем холодным тоном произнес:
– Бойцов наших подъесаул порешил, контра матерый, таким пощады давать никак нельзя. Как он там?
– Семь листов исписал. Я через плечо заглядывал – вроде дельное там написано, понятно про газы, про бомбардировки с аэропланов.
– Пусть пишет. Я завтра почитаю, потом в Иркутск с нарочным эту писанину направлю. Если решат, что может принести пользу Советской власти, то могут и помиловать. Я думаю, что он к науке имеет отношение, но в университете не преподавал – язык у него не тот, а я год на юридическом учился, пока в тюрьму не угодил.
– А притоны эти, где педерасты собираются?
– Вот с этой гадостью нужно кончать немедленно и безжалостно. А потому время терять не будем, ибо дорогу в любой день развести может так, что грязь непролазная станет. Возьмешь десяток бойцов своего взвода, еще дюжину из караульного батальона заберешь, и давай этапируй их до Слюдянки. Там сдашь под расписку их бригадному уполномоченному Дядюну. Я бумагу отпишу, чтоб с Родионом прошелся по улицам и все притоны проверил. Да в губчека о подобном безобразии знать должно – содомиты, понимаешь ли, в чекистов поиграть задумали. Я им поиграю! – Либерман со злобой ударил кулаком по столу, но тут же взял себя в руки.
– Снег тает, завтра уже апрель начнется. Так что выезжай немедленно. Конвоя, думаю, хватит, пока атаман Шубин за сто верст отсюда и ни про что не ведает.
– Хватит, товарищ Либерман, бойцы надежные! – Ермолаев кивнул головою. – Я с утра уйду, и в Тибельтях переночую, раз там одна наша караульная рота стоит. Время терять нельзя, мало ли что.
– Нельзя, – согласился чекист и хищно улыбнулся. – Сегодня посыльный из Иркутска был, приказы привез. Я его обратно с донесением отправил, и про офицеров этих отписал, и про их ядовитое оружие. Да, у меня для тебя приятная новость, а раз командир полка в Шимках, то я сам ее тебе скажу. Комбриг Грязнов приказ подписал – так что принимай свой взвод полностью, как командир – хватит тебе в помощниках ходить. И еще одна новость для тебя – списки представленных к ордену Боевого Красного Знамени от нашей дивизии Москва утвердила, отправив телеграфом согласие. Так что с тебя причитается, товарищ Ермолаев.
– Служу трудовому народу! – громким голосом отчеканил бывший помкомвзвода. Его лицо осветилось самой радостной улыбкой – много ли для счастья нужно бойцу Рабоче-Крестьянской Красной Армии…
Часть вторая. «Тункинский волк»
(апрель 1920 года)Глава первая. Александр Пасюк
– Укладывай давай их благородие, да сена хорошо под бок подоткни! А то всего растрясет, а он ить раненый!
Знакомый голос уверенно распоряжался во дворе, пока Александра укладывали в кошевку. Он давно прекратил изображать из себя безвольное тело, ходил, правда, сильно прихрамывая, и время от времени притворно, но негромко постанывал – впрочем, снующие по двору красноармейцы не обращали на это ни малейшего внимания.
Его не стали связывать по рукам и ногам, но в кошевку, запряженную парой сытых коней, рядышком с ним завалились двое охранявших угрюмых мужиков, как он давно понял из подслушанных разговоров, особо проверенных вертухаев из комендантского взвода, еще один красноармеец сел на облучок, разобрав вожжи.
С таким же бдительным и сильным конвоем отправили на другой кошевке и Артемова, которого тоже не стали связывать. И вроде не арестантом повезли, а чуть ли не дорогим гостем. Вчера с допроса парня принесли никакого, вот только не избитого, а пьяного до омерзения, и сегодня Родион жалобно стонал с жуткого похмелья.
Пятеро отборных бойцов сели верхами, при шашках и винтовках. Следом за ними в авангарде отправились двое саней, набитых под завязку пожилыми солдатами в замызганных шинельках без цветных «разговоров» и куцых папахах, бородатых, степенных сибиряков, с грязными и усталыми от службы лицами. Эти мобилизованные крестьяне, служившие в местном караульном батальоне, явно тяготились выпавшей на их долю военной службой в казачьей долине.
«Крепко нас зауважали!»
Пасюк был ошеломлен тем, что их сопровождали две дюжины охранения. Но тут же отогнал эту мысль – он нисколечко не обольщался насчет своих воинских талантов, которых у него отродясь не было, за исключением стрельбы, понятное дело – все же полтора десятка лет работы егерем в заказнике чего-то стоили.
Но тут было совсем иное – не их опасались с Артемовым, а тех, кто мог встретиться по дороге, и, судя по ненавистным взглядам, что кидали бойцы комендантского взвода на лампасы и бекешу, и тем боязливо-уважительным взорам степенных бородачей караульщиков, дело могло идти только о шубинских казаках.
И еще одно понял Пасюк – сейчас на дворе стоит конец марта тысяча девятьсот двадцатого года, ибо отчетливо слышал, как пару раз судачили между собою красные бойцы о расстрелянном месяц назад в Иркутске адмирале Колчаке.
Но сильнее всего беспокоило Пасюка их с Артемовым будущее. Он понимал, что местный чекист принял их за каких-то важных шпионов да еще вооруженных неизвестным оружием – благо в Шимках эти идиоты вздумали проверить газовый револьвер в комнате, а с «черемухой» такие эксперименты проводить не рекомендуется.
«Отконвоируют меня с Артемовым в Иркутск, в местное ВЧК, тут все ясно. А там все, полный капец настанет. Запытают, как кулаки Павлика Морозова, наизнанку вывернут. Это местные чекисты в гуманизм играют, а те такой дуростью задаваться не будут!»
А потому остается для них двоих только один спасительный вариант – сбежать по дороге, что под такой охраной и с его повреждениями организма практически исключено.
«Вернее, есть еще один вариант, – мысленно усмехнулся Александр, – и на него стоит питать надежду. Если казаки нападут на конвой по дороге. Тогда мы будем спасены!»
– Мало ли что, – тихо прошептал Пасюк и прикрыл глаза…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
