Книга Неудача в наследство - Светлана Романюк

Брови Андрея вопросительно изогнулись.

— Да я к ним, слава Трёхликому, вообще не отношусь! — сообщил он, недоуменно хохотнув. Затем посерьёзнел, посмурнел даже и продолжил: — А ты с чего это о безликих вспомнил? Да ещё и в связи с делом моим? Неужто подозреваешь, что у Невинской убогие эти к смерти котёнка руку приложили? Так у нас в уезде, насколько я знаю, ни один из их братии не зарегистрировался. Ни на жительство, ни проездом. Или о нелегалах речь? Что они тут-то забыли? Они ж к местам глухим да предприятиям денежным обычно, как мухи на… пусть будет мёд, слетаются. А у нас? Что им здесь? Или секта какая орудует? Сведения есть? Свидетели?

Андрей Дмитриевич с каждым вопросом всё больше распалялся, воодушевлялся. В глазах его вспыхнул азарт, щёки окрасились румянцем. Расслабленные до того кисти рук сжались в кулаки, и он легонько отстукивал ими по столешнице что-то маршевое.

— Свидетели! — повторил он, но уже не задавая вопрос, а самостоятельно отвечая на него, как человек, осенённый внезапной догадкой. — Свидетель.

После чего подмигнул Михаилу и вперил понимающий и предвкушающий взгляд в мсьё Нуи. Мсьё, видно не готовый к столь пристальному вниманию к своей скромной персоне, поёрзал на стуле и тяжело вздохнул, осознав, что эти простые телодвижения не помогут ему скрыться от лучащегося ожиданием взгляда заседателя уездного суда.

— Умеете вы, Михаил Николаевиш, разговоры нашинать, — сказал камердинер. — Все устоявшиеся представления всколыхнули, необходимый тон и требуемое направление беседы определили. Можно сказать, парой слов в нужное русло вогнали! Восхищён!

По мере того как мсьё Нуи говорил, акцент в его речи становился всё незаметнее, а ехидство, напротив, слышалось всё отчётливее. Умолкнув, он даже со стула поднялся и поаплодировал Милованову, после чего отвесил шутовской поклон и решительно прошагал через всю комнату к окну, где и замер, уставившись вдаль.

Михаил поморщился, потёр переносицу и пробормотал:

— Да, нескладно получилось.

Андрей Дмитриевич переводил ничего не понимающий взгляд с одного гостя на другого. Выглядел он при этом как ребёнок, которому пообещали нескучный вечер, а вместо этого он вынужден проводить его в компании взрослых. И те обсуждают свои дела, рассказывают анекдоты, говорят друг другу комплименты и гадости, смеются, обижаются, делят грядущую прибыль, и им всем действительно нескучно, но ребёнок смотрит на одного, на другого, пытается разобраться, но решительно ничего не понимает. Вот вроде и люди вокруг знакомые, и слова они произносят по большей части понятные, но общий смысл всё равно ускользает.

— Я в общем-то не имел ввиду, что кто-либо из безликих к смерти котёнка отношение имеет. Я просто узнать хотел, как ты отнесёшься к тому, что один из них тебе сведения собрать поможет, — произнёс Михаил то ли извиняющимся, то ли примиряющим тоном.

— Один из них?

Андрей метнул ещё один взгляд в сторону окна. Лицо его озарилось очередной догадкой, но в этот раз он не спешил донести её до окружающих. Михаил кивнул, достал из-за пазухи несколько сложенных вчетверо листков и протянул другу.

— Ознакомься. Судья это уже видел.

Документы Андрей изучал внимательно и долго. Тишина в кабинете всё это время стояла звенящая. Мсьё Нуи внимательнейшим образом разглядывал пейзаж за окном, Михаил бегло перелистывал один из альманахов.

Наконец хозяин оторвал взор от бумаг и обратил внимание на гостей.

— Огрызко, значит, Вячеслав Павлович? — уточнил он, глядя в спину мсьё.

Тот медленно повернулся и, сдержанно поклонившись, произнёс:

— Так точно, ваше благородие.

— Отчего же сразу не представились?

— Как можно? Представился. Кому следует.

Оба замолчали, сцепившись взглядами.

— Кхм, давайте попробуем начать сначала, — Михаил попытался развеять сгустившуюся в комнате атмосферу. — Андрей, позволь представить тебе моего хорошего друга Вячеслава. Я многим ему обязан и доверяю как самому себе. Нет. Больше, чем самому себе!

Вячеслав чуть расслабился. По лицу его скользнула кривоватая улыбка.

— Ну уж ежели измерять, кто из нас кому больше обязан, — заговорил он, — так я тебе вовек свой долг вернуть не смогу. Жизнью обязан!

— Ты мне, однако ж, тоже не солонку за столом передал. Но измерять и взвешивать ничего не будем! — закруглил поднятую тему Михаил и, обращаясь уже к Андрею, сказал: — Ты же знаешь, какое у нас к безликим отношение. Чуть кто прознает, сразу всех собак понавешают, не разбираясь. Закон мы не нарушили, Вячеслав все документы Фёдору Николаевичу представил, регистрацию у него же прошёл. Просьбе нашей о сохранении тайны судья внял…

Андрей слушал приятеля, поджав губы, но на последних словах позволил себе бледно улыбнуться.

— С каких это пор Фёдор Николаевич чьим-то просьбам внемлет? — недоверчиво поинтересовался он.

— Нет, ну простую просьбу он бы, конечно, не услышал, — не стал юлить Михаил, — но вот просьбе, подкреплённой финансовыми и юридическими аргументами, — внял. В основном, разумеется, к финансовым прислушался.

Андрей Дмитриевич хохотнул. Взгляд его на мгновение метнулся к окну, коснулся Вячеслава, отскочил от него и вперился в столешницу.

— Это больше на правду походит, — прогудел Андрей. — Да я вас понимаю, ежели честно. У нас ведь и правда к безликим предубеждение колоссальное. Я, оказывается, и сам этому подвержен. Слова мои недавние тому подтверждение.

Он помолчал немного, руки его крутили карандаш. Карандаш то исчезал в больших ладонях, то выглядывал, пробираясь меж пальцев, и более всего напоминал юркую змейку. Затем Андрей поднял голову, устремив полный раскаяния взгляд к стоящему у окна гостю.

— Я приношу свои глубокие извинения, за слова, что сказал не подумав. Это было несообразно с должностью, мною занимаемой, да и просто по-человечески некрасиво, — сказал он.

Вячеслав дрогнул уголками губ и проговорил:

— Полно! Поверьте, я за свою жизнь и не такого наслушался, виниться вам не за что. Забудем начало сегодняшнего разговора.

— Забудем, — согласился Андрей.

— Ну вот и ладно, вот и хорошо! — напомнил о своём существовании Михаил. — Все недоразумения разрешили — можно и за дело браться!

Он с преувеличенным энтузиазмом потёр руки.

— За дело? — переспросил Андрей. — Я, признаться, до сих пор не понимаю, какую Вячеслав Павлович в моём деле помощь оказать может? Особенно если моё предположение по поводу того, что он свидетель, ошибочно было. Ведь ошибочно?

Вячеслав кивнул и, приподняв вопросительно бровь, уставился на