Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– Скажи, только честно, у вас ведется следствие?
– Конечно, – вздохнул Ватолин. – А зачем иначе я бы продавцом сигаретами интересовался? Но ты не переживай, по-моему, наше следствие – это просто понты. Когда директор ДИСа узнал, что президент распорядился передать дело в прокуратуру, было проведено совещание, на которое пригласили ветеранов разведки, всего около двадцати человек. Что-то вроде совета старейшин. Который, разумеется, ничего не решает. Но для пущей коллегиальности директор пожелал выслушать их мнение. Ветераны сказали, что не хрен совать наш длинный нос туда, куда президент не велел. Директор правильно понял этот ответ, он вежливо выпроводил ветеранов и тут же распорядился создать следственную группу. Которую возглавил… я.
Турецкий изумленно посмотрел на собеседника.
– Ну да, – сказал Ватолин, – а ты как думал? В нашем ведомстве не щепетильничают. Если кто-то близко знал объект, тем лучше, по этой самой причине его не отстраняют от дела, а, напротив, засовывают в самую середину. Только вот сегодня утром я написал рапорт с просьбой разрешить мне передать все имеющиеся материалы в Генеральную прокуратуру.
Турецкий только руками развел. Это вообще было идеально – иметь такого союзника. Пожалуй, стоило получить по голове, чтобы все так удачно сложилось.
– Но почему ты это сделал, можешь объяснить?
– Потому что картина, которую утащили, никакой не Ян Соколовский, а что-то гораздо более ценное. И не смотри так на меня, я не знаю, что именно, но, когда мне это дело поручали, директор сказал, что пристрастие Ракитского к живописи было давно известно и на это смотрели сквозь пальцы. Во-первых, потому что контрабанда, которую он привозил, значила гораздо меньше той пользы, которую он приносил. А во-вторых, потому что картины Ракитский ввозил в страну, а не вывозил из нее! Ты спрашиваешь, Саша, почему я решил закрыть дело? Потому что я убежден, что это было ограбление. Тщательно спланированное, выверенное, хотя и не без последующих проколов, но – ограбление, элементарное ограбление. А раз так, то тут нужна сноровка уголовного розыска. А Грязнов за твоей спиной ни с кем работать по этому делу не станет. Я прав?
Турецкий кивнул с облегчением. Теперь, по крайней мере, в спину никто дышать не станет.
– Я, собственно, и искал тебя затем, – продолжил Ватолин, – чтобы об этом сказать наконец. Позвонил твоему Федоренко, он, правда, тот еще боец, телефон мне твой сотовый дать отказался, сказал, что ты обычно его все равно отключаешь, когда со свидетелями общаешься. Тут уж несложно было предположить, что ты к Андрееву поехал. Ну я насел на него, но он не подтвердил, тогда тем более в этом уверился и следом рванул: врать не стану, никакого предчувствия особенного у меня не было, просто хотелось поскорее по душам поговорить. Но, видишь, пришлось этот разговор отложить немного.
– Все равно очень кстати приехал, – сказал Турецкий. Он даже засмеялся, хотя это было и немного больно, потом объяснил причину своего веселья: – Я, знаешь ли, думал, что только в кино преступники возвращаются на место преступления. Повезло нам, что этот идиот вернулся. Хотя все-таки я совершенно не уверен, что это он убийца. Он ведь вполне мог быть одним из членов команды, которого обделили при разделе добычи, верно? Допустим, он разозлился и, имея ключ, пошел обратно, чтобы еще чем-то поживиться. Может такое быть?
Ватолин с сомнением покачал головой:
– За три дня картину, если это что-то серьезное и очень дорогое, конечно, не продать.
– Ну а если был специальный заказ? – предположил Турецкий. – Если был некий коллекционер-заказчик, пожелавший ее заполучить? В таком случае она может быть передана ему немедленно.
– В свое время, – сказал Ватолин, – у нас был создан отдел, занимавшийся среди прочих проблем теми, что были связаны с материальными ценностями из области культуры и искусства. Догадываешься, кто его создал?
– Ракитский?
Ватолин кивнул.
– Я думаю, что можно существенно сократить поиск, если мы перегруппируем силы. Почему бы тебе не поручить мне этим заняться? Вы же все равно с Грязновым сейчас начнете озерскую группировку копать? Ты можешь мне сказать, что это была за картина?
Турецкий не колебался ни секунды:
– Левитан. «Вечер в Поленове». – Ему даже было любопытно, какое впечатление это произведет на Ватолина.
Тот, однако, просто кивнул, очевидно, от Ракитского он вполне мог такое ожидать.
– Но это догадка, – объяснил Турецкий. – Просто догадка, хотя я в ней и убежден, но она пока что ничем не подкреплена. Может, твои эксперты ее заодно и подтвердят?
– Каким образом? – усмехнулся Ватолин. – У нас нет даже ее фотографии. Разве что после того, как саму картину найдем.
– Секундочку, – заволновался Турецкий. – Картина вместе со всем прочим имуществом была привезена из Германии! У меня есть свидетель.
– Кто? Сосед? Это просто слова. Ракитский мог так ему сказать, но совсем не значит, что так оно и было. Может, она и не пересекала границу.
– Но проверить-то можно, – настаивал Турецкий, – наверняка остались какие-то документы.
– Ракитский был в ГДР как дипломат высокого ранга. Имущество дипломатов никоим образом не досматривалось.
– Черт! Но может быть, все равно существуют какие-то списки…
– Ладно, проверю, – кивнул Ватолин.
– Георгий, а если бы ты продолжал свое автономное расследование, что бы ты сейчас стал делать?
– Обычные оперативные мероприятия и аналитическая работа. Теперь надо раскручивать Симиренко – связи, контакты, родственников, куда картину дел. Ну и заодно понять, какая тут связь с Ольгой, точнее, с ее хахалем. Я прав?
Турецкий кивнул: все было верно. Ватолин формулировал просто сейчас гораздо быстрее, чем Турецкий думал своей нездоровой еще головой.
– А ты чем займешься?
– Отосплюсь.
– Тоже дело. – Ватолин похлопал его по плечу.
Про имеющуюся информацию насчет коллекционера, некогда приезжавшего к Ракитскому, чтобы сторговаться насчет картины иранского художника, Турецкий не сказал Георгию Ивановичу, отчасти чтобы оставить хоть что-то про запас для Генпрокуратуры, отчасти – просто поленился.
28 октября
К вечеру этого дня Грязнову, который с его возможностями мог найти в Москве любого добропорядочного гражданина за считанные минуты, так и не удалось разыскать знаменитую коллекционершу и галеристку. Он гонялся за ней с одной выставки на другую, с одной презентации на следующую, побывал на двух показах мод, на выставке сантехнического дизайна, которая поразила его воображение японским компьютеризированным унитазом, а еще Вячеслав Иванович съездил в мастерские к шести (6!) художникам, потому что, по самым оперативным сведениям, госпожа Шустерман должна была с ними встречаться и покупать у них работы. Самое поразительное, что все это было правдой или почти правдой: Шустерман, как правило, уезжала за несколько минут до приезда Грязнова и успевала купить у художников обещанные картины, в редких случаях она переносила свой визит на несколько часов вперед, и у Грязнова, который был на непрерывной связи с ее личным секретарем (он по городу вообще не передвигался, а безвылазно сидел в галерее «Третий глаз» на Волхонке), уже голова шла кругом. У самой Шустерман телефон был или занят, или «недоступен, попробуйте перезвонить позднее, Би-лайн». В половине второго ночи Грязнов проверил свой пульс и решил, что пора остановиться, просьбу Турецкого найти загадочного посетителя Ракитского за двадцать четыре часа он все равно уже не выполнил.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
