Медицинский кабинет для задержанных сиял чистотой и порядком. Классические белые стены после серой безликой штукатурки легки как бальзам на душу. Оказывается, так мало требуется для счастья. Тепло и светло. А главное — человеческое отношение.
То, что сейчас я нахожусь не в камере, пожалуй, стоит расценивать как хороший знак. Однако пока я до конца не понимала, что меня ждет, и как все закончится. Я рассказала обо всем, что знала сама. Всю правду. Про неадекватного водителя, что подрезал меня, про инспектора, вероятно в подвыпившем состоянии, про происходящее здесь и то, с каким рвением из меня пытались вытащить признание.
Павел внимательно слушал, не отпуская моего взгляда, и молчал, ни разу не перебив. Лишь потирал подбородок, откинувшись на спинку стула. Он выглядел задумчивым, и я буквально видела, как в его голове крутятся многочисленные шестеренки в попытке сложить кусочки пазла воедино.
— Это все, что ты хотела рассказать мне? — вкрадчиво спросил он, сделав паузу после того, как я закончила говорить.
— Да, — выдохнула, опасаясь, что мне не поверили.
Угроза, прозвучавшая ранее, раз за разом всплывала в голове, заставляя воображение рисовать все новые и новые картинки моего возможного будущего. Напряжение почти достигло апогея, натягивая и без того взвинченные нервы, когда Павел лишь кивнул, поднимаясь со стула и направляясь к двери. Я же проводила его удаляющуюся фигуру недоуменным взглядом, после чего отмерла и вскочила следом за вышедшим мужчиной.
— Стойте! — хотела было броситься за ним, преграждая путь, чтобы добиться ответа на вопрос: «Что дальше?».
Не успела. Стоило приблизиться к прикрытой двери, как та распахнулась, являя сотрудника, застывшего в проеме передо мной. Я не потеряла остатки здравого смысла, чтобы отталкивать представителя власти. Не собиралась копать себе яму, упрощая им задачу и подкидывая новый повод, за что меня можно упечь за решетку. Мое положение не позволяло быть настолько безрассудной.
— Руки, — спокойный тихий голос, которому я подчинилась беспрекословно. Сейчас меня снова поведут в камеру. Интересно, в ту же? Или уже нашли, что похуже?
Однако я ошиблась. Поворот ключа, и мои руки больше не сковывает холодный металл. Тут же принялась разминать запястья. Хоть это и причиняло боль, но было безумно приятно снова чувствовать свободу.
— Пройдёмте за мной, — таким же сухим тоном произнес мужчина, развернулся и вышел в коридор, даже не обернувшись, чтобы проверить, иду ли я за ним. Я, разумеется, пошла.
— Можно узнать, куда мы идем? — осторожно спросила, боясь вызвать своим вопросом раздражение или недовольство. Не хочется терять нормальное отношение к себе, только обретя его.
— В медпункт, — ответил, заворачивая за угол.
Так я и оказалась в медицинском кабинете в руках заботливого врача, что стало для меня приятным сюрпризом, поскольку я уже и не надеялась встретить здесь хоть кого-то, кто окончательно не зачерствел по отношению к чужим проблемам и неприятностям.
— Колючка, — от тихого осторожного голоса, раздавшегося от двери, резко подняла голову, выныривая из мыслей, в которые я, кажется, ушла с головой, раз не заметила Олега раньше.
При виде его фигуры, застывшей в проеме, перехватило дыхание, а в висках ощутимо запульсировало от напряжения, что завладело мной с головы до ног. Тук-тук. Тук-тук. Сердце мощно билось, ударяя по грудной клетке, пока я, охваченная тревогой, не отрывала взволнованного взгляда от карих глаз, которые блуждали по мне с… беспокойством? Или же я просто так сильно хочу увидеть в его темных омутах это чувство, что обманываю себя, придумывая то, чего нет?
Совру, если скажу, что не представляла нашу встречу. Представляла. Более того, я постоянно думала о ней после разговора в допросной. И каждый раз не могла понять, кому он поверит? Но я четко знала одно: если он посмотрит на меня так же холодно и безразлично как Павел, пусть лучше не приходит. Я не смогу выдержать этот взгляд. От кого угодно. Но не от него. Слишком привыкла видеть в его глазах совершенно другой калейдоскоп чувств.
— Олег, — отозвалась, медленно вставая с кушетки. Сбитая с толку, стояла перед ним, не понимая, что должна сказать. Уверять в своей невиновности? Узнать, что ждет меня дальше? Или молчать?
Будто вечность смотрим друг на друга, пытаясь найти ответы на свои вопросы. На деле же прошло не больше минуты, по прошествии которой Олег стремительно подходит ко мне, бережно прикасается теплыми пальцами к подбородку, приподнимая мою голову до момента встречи взглядами. Нет, мне не привиделось. Он с тревогой осматривает мое лицо, чуть поворачивая в бок и хмурясь все сильнее при виде мелких царапин и ссадин. А я… Я не смогла сдержать выдох облегчения, прикрыв глаза.
— Больно? — спросил охрипшим голосом, видимо соотнеся мои эмоции с неприятными ощущениями. Больно? Разве теперь это имеет значение? Как по мне, так абсолютно нет. Как и все остальное. Теперь все будет хорошо. Я знаю. Нет. Я уверена. Боль, воспоминания, переживания — все уйдет. Я со всем справлюсь. Если он будет рядом.
— Ань? — уже с неприкрытым волнением обхватывает мое лицо двумя руками, стараясь не задеть раны и пытливо заглядывая в глаза. На его месте я бы тоже забеспокоилась при виде широкой улыбки, в которой растянулись мои губы.
Несмотря на нее и повеселевшее настроение, с безумной силой хотелось одного — расплакаться. Позорно и навзрыд. Уткнуться в сильную грудь и разреветься, некрасиво шмыгая носом и пачкая черный тонкий свитер, видневшийся под распахнутой дубленкой.
Но я все же нашла в себе силы подавить это желание, глубоко и часто задышав. Достаточно слез. Довольно слабости. Единственное, не сумела отказаться от того, чтобы, поддавшись вперед, забраться ладонями под верхнюю одежду, обхватить руками крепкий торс и вдохнуть терпкий мужской запах, окончательно приходя в себя и успокаиваясь, когда надежные руки обняли в ответ.
— Прости, — сдавленно произнес Олег, зарываясь носом в мои волосы и вдыхая мой запах в ответ. Когда смысл сказанного дошел до сознания, затуманенного его близостью, я не смогла понять, что он имел в виду.
— За что? — все так же прижимаясь к нему, недоуменно уточнила, лишь запрокинув голову, чтобы заглянуть в глаза, наполненные досадой.
— С тобой не должно было случиться то, что случилось, — твердый тон, сжатые губы, сведенные к переносице брови. Он был раздражен. Даже злился. Но я не чувствовала, что злость направлена на меня. А на кого? На инспекторов? На того бандита, что вылетел перед моей машиной? Или же… он злился на самого себя?
— Ты же не мог предугадать… — попыталась возразить, но была остановлена большим пальцем, что легонько прикоснулся к губам, вынуждая прерваться.
— Это не оправдание, Колючка, — слегка надавливая, проходит от одного уголка рта к другому, заворожённо уставившись на мои губы, а я точно так же смотрела на его, движущиеся в такт уверенному голосу — Мог, не мог. Неважно. Должен был. Ты моя женщина, и все, что случается с тобой — зона моей ответственности. Даже если ты поскользнёшься и упадешь — я буду виноват в этом. Больше такую ошибку я не допущу.
