Благодаря новым архивным находкам известно, что в основном именно Альфреду Нобелю пришлось вести переписку с властями от имени семейного предприятия. Обычно он писал по-французски, но некоторые письма написаны по-русски. К тому же параллельно с минным проектом Альфреду предстояло попытаться организовать вывоз из России 123 000 рублей (около 8 млн крон на нынешние деньги) – непростое дело, когда страна охвачена войной. Деньги предназначались на закупку сырья для производства паровых двигателей. Альфред послал заявку на получение разрешения, но чуть было не пропустил дату, когда надо было ответить на письмо от властей. Альфред объяснил это (по-русски) так: «Я был в Кронштадте»42.
Людвиг по большей части занимался паровыми двигателями, в то время как Роберту поручили самое сложное – устанавливать мины. «Никогда еще ни одна механическая мастерская не работала с такой энергией и таким многообразием» – так описывает Людвиг Нобель их деятельность в те годы43.
Новая нобелевская мина была изготовлена из цинка и имела коническую форму. Иммануил и сыновья заполняли ее четырьмя килограммами пороха, помещая сверху стеклянную трубку с легко воспламеняющимися химикатами. Мина располагалась под самой поверхностью воды и закреплялась на месте при помощи цепи и грузила. При ударе, предпочтительно при столкновении с вражеским кораблем, стеклянная трубка лопалась, химикаты перемешивались и загорались, поджигая порох.
Производство затягивалось. В начале июня в переписке с русскими военными властями явно читалось раздражение. Адмирал Нейпир со своим флотом двинулся в сторону Финского залива, теперь уже в сопровождении французских кораблей. Чем же тем временем занимался Нобель?
Только 19 июня Роберт вплотную занялся установкой мин на подходах к Кронштадту. К этому моменту британские корабли Нейпира уже были хорошо видны – как жителям острова, так и царской семье в летнем дворце в Петергофе. «Их паруса и струйки дыма стали диковинкой этого лета», – пишет Тревор Ройл в книге «Крым». Людвигу пришлось забраться на трубу одного из складов Нобеля, чтобы следить за кораблями, пока велась работа.
Они клялись и божились все закончить на следующий день44.
Военный историк Владимир Лапин, в клетчатой рубашке и черном кожаном жилете, смеется невероятно заразительно. Он профессор Европейского университета, научный сотрудник Российской академии наук, увенчан многими наградами. Я назначила ему встречу в конференц-зале отеля в Санкт-Петербурге, чтобы уточнить детали событий тех лет.
Владимир Лапин рассказывает, что мины Нобеля и по сей день памятны россиянам. Не случайно 20 июня отмечается День минера. Профессионалы, имеющие отношение к этому празднику, от души чокаются и изображают, как взрывались британские корабли.
Дата связана с инцидентом, произошедшим, как утверждается, 20 июня 1854 года. Британский корабль-разведчик выловил одну из только что установленных Робертом Нобелем мин. Оторвавшись от цепи, она покачивалась на волнах. Британская версия: мина Нобелей взорвалась, когда контр-адмирал намеревался ее осмотреть, в результате чего контр-адмиралу выбило один глаз. Русская версия: весь британский корабль взорвался и пошел ко дну.
«Как в сегодняшней пропаганде… На войне первой погибает правда, – с улыбкой говорит Владимир Лапин. – Но с патриотической точки зрения это стало невероятно значимым событием, всячески превозносившимся в тогдашних средствах массовой информации. И не только потому, что русские оказались сильнее и защитили город, но в первую очередь потому, что мы посрамили технически продвинутых англичан минами, которых те даже не знали».
Владимир Лапин подсчитал, что во время Крымской войны семья Нобель установила в Балтийском море 1391 контактную мину. Их главный конкурент Мориц Герман фон Якоби – только 474. Его мины, управлявшиеся по электрическим проводам от батареи Вольты, ставились в первую очередь в Черном море.
«Но мины Якоби не сработали. Что-то произошло с тумблерами, которые надо было поворачивать», – говорит Лапин.
Вернувшись в свой номер, я достаю бухгалтерский отчет Роберта Нобеля за несколько недель «минного проекта» летом 1854 года. Копии документов я сняла в Лунде в Региональном архиве – четыре страницы, мелко исписанные каллиграфическим почерком, день за днем. Похоже, поездки были не лишены приятности. Вот несколько примеров тогдашних расходов Роберта Нобеля:
Водка и хлеб для людей – 5,00 рублей. Ужин для меня, извозчика и двух рабочих – 1,50. Наемный извозчик в Кронштадте – 2,50. Два гребца в течение трех дней – 8,50. Деньги на еду для 15 человек – 3,00. Ужин с офицерами и папой – 8,00. Водка для людей – 4,00. Лимонад папе – 0,40. Комната и питание для меня и майора – 5,25. Завтрак с офицерами – 4,70. Ночевка и ужин в летнем саду –2,60. Вино – 5,00. Еда и водка для людей – 4,00.
Уже тогда русские минеры знали толк в выпивке.
* * *
Британского адмирала Чарльза Нейпира терзали сомнения. Его корабль Duke of Wellington наконец достиг кронштадтского фарватера, однако из-за серьезной задержки командующий сильно нервничал. Из Лондона поступали сигналы о растущем недовольстве среди лордов в британском правительстве: скоро июль, когда же атака в Балтийском море?
Нейпир пытался объясниться, но какое дело политикам до того, что он целых десять дней вынужден был простоять в плотном тумане у шведского берега?
Британские катера-разведчики вернулись из Кронштадта с убийственной информацией. Мелководье, множество островов, отмелей и банок сильно затрудняли путь. Только менее габаритные и не столь оснащенные корабли могли там пройти и атаковать крепость, которая, как было известно, хорошо вооружена.
Нейпир уже жалел о своих громких заявлениях. Перед тем как покинуть Портсмут, он получил четкий приказ не действовать наобум, не рисковать без нужды ни одним британским судном. Теперь же от него требовали только победы.
А тут еще эти «адские машины». О минах Нобеля Нейпир знал еще до инцидента с глазом контр-адмирала. Один проживающий в Гельсингфорсе швед связался с британским флотом и подтвердил тревожные слухи. Швед сообщил, что русские расположили под водой такие самовзрывающиеся ящики, которые при первом же контакте потопят атакующее судно. Похоже, этот человек знал, о чем говорит. По его словам, он был даже знаком с механиком, ставившим мины.
Морские мины на таком мелководье? Наступление стало все больше смахивать на самоубийство. Нейпир размышлял три дня. Наконец он отрапортовал на родину, что штурм Кронштадта «совершенно невозможен». Аналогичный вывод он сделал и по поводу столь же сильно укрепленной крепости Свеаборг рядом с Гельсингфорсом. В самом подавленном настроении он отдал флоту приказ выходить из Финского залива.
Не помогло и то, что несколько недель спустя войска союзников заняли крепость Бомарсунд на Аландских островах. Поход тщеславного Чарльза Нейпира закончился провалом. Его последняя важная миссия в звании адмирала закончилась тем, что ему пришлось возвратиться в Великобританию осмеянным за столь чудовищное фиаско. Его сняли с поста, едва он ступил на землю.
