военные сборы приносили ценный опыт, но, что еще важнее, давали желанный отдых от монотонности учебы в университете. В первый год мне удавалось работать с Ксиватчей каждый раз, когда я возвращался в 31-й батальон. В 1983 году, в начале второго курса в Стелленбосе, когда я прибыл в подразделение на сборы, Ксиватчи вдруг не оказалось на месте.
Мне сказали, что он ушел в запой, сидя перед своей хижиной в «Омеге» со своими тремя маленькими детьми. В какой-то момент он так напился, что взял бутылку соляной кислоты, которая стояла рядом с пивом, и опорожнил ее. Через пять или шесть дней он умер. В госпитале в военном городке «Омега» он сполз с койки на газон, а когда уже не мог ползти, настоял, чтобы его вынесли на улицу — он отказался умирать в своей кровати.
ЧАСТЬ 3
Войска специального назначения
Жалость к себе не сочетается с силой. Образ мышления воина требует контроля над собой и в то же время призывает отказаться от себя.
Карлос Кастанеда, «Путешествие в Икстлан».
1
Отборочный курс в войска специального назначения
Хотя учеба в Стелленбосском университете и была сопряжена с приятным опытом и, в определенном смысле, являлась желанным перерывом после трех лет проведения разведывательных операций на границе, я понял, что мое призвание в другом. Я чувствовал в себе необходимость вступить в ряды РЕККЕ, и через год понял, что слишком часто отрывался от книг во время военных сборов.
Однажды утром, пока мои сокурсники зубрили в классе реческий и иврит, я поехал в городок Гордонс-Бей и провел остаток дня сидя на скалах над морем. Пока далеко внизу огромные волны набегали и разбивались о скалистые утесы, я смотрел на Фолс-бей и принимал важное для себя решение.
Я больше не мог сопротивляться тому ноющему чувству, что моя страсть — она в другом. Я хотел бросить учебу, подать заявление на отборочный курс в войска специального назначения и посвятить себя карьере в спецназе. Пути назад уже не было.
Первое, что я сделал, когда вернулся в Стелленбос, — позвонил своему отцу. И хотя я знал, что он будет глубоко разочарован, мне он ничего не сказал, спросил лишь, принял ли я для себя решение окончательно, и абсолютно ли я в нем уверен. Мы долго разговаривали, и, в конце концов, я успокоился, зная, что мой отец рядом и поддерживает мое решение.
Программа предварительного отбора в войска специального назначения представляла собой серию тестов продолжительностью в одну неделю, проводившихся в южноафриканском медицинском колледже в Претории, где собралось около 300 кандидатов со всех родов войск и со всей страны. Фактически, предварительный отбор являлся отбором сам по себе. Чтобы проредить массу кандидатов, первым делом были проведены тесты на уровень физической подготовки. Они состояли из серии физических упражнений (шесть различных упражнений, выполняемых в быстрой последовательности), пятнадцатикилометрового марша с полной выкладкой и, наконец, ряда биокинетических тестов в тренажерном зале. В конце проводилось полное медицинское обследование, а также ряд психологических тестов и тестов на профпригодность.
Мы располагались в казарме медицинского колледжа, где у меня произошел весьма необычный случай с парнем, которого я встретил в первый день отбора, во время решения административных вопросов. Питер был лейтенантом из эскадрильи безопасности ВВС — высоким, красивым, с явно выраженной атлетической фигурой. У него были огромные икры и торс, как у гориллы — телосложение, с которым я не мог конкурировать. Кроме того, он был исключительно веселым и добродушным человеком, и все сразу же прониклись к нему симпатией. По какой-то причине он прилип ко мне, и в казарме мы оказались с ним в одной тесной комнате.
После прохождения медицинских и биокинетических тестов Питер хвастался своими достижениями. По его словам, одна из симпатичных молодых медсестер прокомментировала его ненормально большой объем груди, сказав, что, видимо, это как раз то, что нужно, если он хочет стать боевым пловцом спецназа. Его прекрасная фигура явно произвела впечатление на медиков, поскольку они уже прозвали его «спецназовцем ВВС». Тогда я едва ли понимал, что мой сосед по комнате применит свои навыки в других областях, весьма далеких от дайвинга. Как-то ночью он привел в казарму девушку и, абсолютно без стыда и уважения к другому человеку, находящемуся в этой же комнате, заставил ее кричать в экстазе на кровати всего в полуметре от меня. Среди эротических ароматов, приглушенного дыхания и вибрации страсти, разлитых в воздухе, я испытал свое собственное маленькое фантастическое приключение.
Как только мы узнали, что прошли серию предварительных тестов, нам необходимо было прибыть в Дурбан, в расположение 1-го разведывательного полка. Из первоначальных 300 кандидатов, подавших рапорт на прохождение отбора, годными для продолжения отборочного курса в войска специального назначения были признаны 30 человек. Питер не прошел, и я больше никогда его не видел. Со мной остались лишь воспоминания о той ночи.
И вот я начал совершенно новую главу в своей жизни. В конце мая 1983 года я прибыл в Дурбан на своей маленькой «Тойоте Королла» и проехал через ворота 1-го разведывательного полка — известного просто как «Первый на Утесе».58 Здесь я оказался в эпицентре подготовки южноафриканского спецназа, в самом сердце элиты, и не знал, чего ожидать. Я перебрался в офицерскую столовую и, к моему удивлению, все эти злобные офицеры спецназа обращались со мной как с человеком!
В течение недели нас перебросили в учебный лагерь Дуку Дуку, располагавшийся недалеко от озера Сент-Люсия в Зулуленде, для прохождения курса молодого бойца спецназа, — пятинедельного подготовительного курса перед началом фактического отбора. Поскольку кандидаты приходили из всех видов Вооруженных сил, из различных родов войск и даже из гражданской жизни, то задача этого курса состояла в том, чтобы поставить всех в одинаковые условия. Программа подготовки была направлена в первую очередь на укрепление силы и повышение уровня физической подготовки, но она также касалась элементарных армейских навыков — стрельбы, чтения карт и ориентирования, базовых полевых навыков, связи и обращения с оружием.
Во время одного из занятий по связи, где мы изучали азбуку Морзе, один из курсантов по имени Вернер, который страдал явно выраженным заиканием, стал мишенью для насмешек нашего инструктора по имени Таффи. Тот начал выкрикивать в классе буквы алфавита, а затем указывал на кого-то и выкрикивал — «Альфа?» или «Браво?» — или выбирал любую другую букву, чтобы выплюнуть ее в свою жертву, после чего бедолага, находившийся на приеме, должен был ответить эквивалентом этой
