они…
И точно, со стороны терминала неожиданно показались собаки. Вид у них был виноватый и испуганный одновременно. Увидев знакомых людей, псы шумной стаей бросились к ним…
— Нечистая, — произнес отчетливо и тихо крепыш.
Широкий не ответил ему. Лишь поморщился, как от сильной зубной боли.
И поудобней перехватил свое оружие.
Дервиш вернулся к машине.
Забросил на заднее сиденье робу, в которой перелезал через маскировочные сети, ограждающие аэропорт. Осторожно упаковал в специальный футляр небольшой приборчик, мощный генератор которого посылал электромагнитные колебания нужного диапазона и в зависимости от надобности мог создавать «волны страха» для различных групп животных, в том числе для собак…
Обернулся. Замер, прислушиваясь. Представил, что сейчас творится с охранниками на территории строящегося аэропорта. Улыбнулся.
Ничего, главный сюрприз их ждал впереди…
— Послушайте, что вам надо? — уже во второй раз, начиная раздражаться, спросил Силантьев.
— Я прошу всего лишь четыре минуты, — спокойно ответил Дервиш.
— Но вы ничего не говорите!
Дервиш кивнул.
— И ничего не делаете!
Вновь кивок.
— Сидите, как… Это просто черт знает что!
Оскал, похожий на улыбку.
— И потом, как вы прошли охрану?
— Ваша охрана — дерьмо. Продайте ее кому-нибудь. За внешний вид могут неплохо заплатить. Скажем, доллар — за килограмм жира.
Это могло бы сойти за шутку, если бы не было произнесено таким ледяным тоном. Но Силантьев оценил: этот странный человек, которого он вначале принял за «мужичонку», нравился ему все больше и больше…
— И все же…
— Потерпите. Пошла последняя минута.
— Вы всегда так пунктуальны? — съязвил Силантьев, не удержавшись, но холодный взгляд Дервиша заставил его замолчать. Было видно, что этот человек привык отвечать за свои слова.
— А теперь — смотрите!
И Дервиш указал в сторону окна.
Недоверчиво покачав головой, Силантьев все же развернул свое кресло. Его апартаменты находились на последнем, тридцать четвертом этаже знаменитого на всю столицу ЦДТ — Центрального Дома туриста. Торчащая в конце Ленинского проспекта «свечка», казалось, упиралась своей макушкой в серое осеннее небо…
Из окон кабинета Силантьева открывалась панорама на всю Москву. Он частенько любил задерживаться по вечерам, дожидался темноты и просто смотрел на далекий гигантский город, ни о чем не думая. Иногда включал музыку, чаще фоном служил обычный эфирный треск магнитолы…
Сумерки только начали спускаться на Москву, покрывая темным покрывалом ее западную часть. Но вдруг…
Силантьев подался вперед.
— Боже!
Север столицы внезапно стал малиновым, как будто там вздумало взойти солнце. И это зарево с каждой секундой разгоралось все больше и больше. Казалось, еще немного, и оно дойдет до звезд…
— Что это?
— Шестьсот бочек топлива, — спокойно ответил Дервиш.
— Какого топлива? — все еще не понимал Силантьев. — Объясните, что происходит…
— Это маленькая компенсация за тот конфуз, который произошел с певцом Ягодиным.
— Компенсация? Но я ничего не заказывал!
— Считайте, что это подарок.
— Подарок?! Ну, знаете!.. У вас странная манера дарить подарки.
Силантьев не выдержал, встал, приблизился к окну. Стекло было толстым, двойным, швейцарским, и шум города не проникал в кабинет. Представив, что сейчас творится на месте пожара, Силантьев инстинктивно передернул плечами.
— Не волнуйтесь, — успокоил его Дервиш. — Там нет людей. Только охрана. Которая, конечно, уже разбежалась.
— Это предприятие?
— Нет.
— А что? Да не молчите вы!..
— Послушайте, Силантьев, — жестко произнес Дервиш и неожиданно оказался совсем рядом (черт, как это у него получилось?), — давайте договоримся в последний раз — вы не лезете в мои дела, а я — в ваши… У меня вышла неудача с певцом. И мне хочется реабилитироваться… Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да. Но…
— И я предлагаю вам выгодную сделку. Согласны?
— Какую сделку?
Дервиш жестко улыбнулся. Сказал по слогам:
— Вы-год-ну-ю!
— Допустим, я соглашусь…
— Не сомневаюсь. Мы с вами чем-то похожи, это стало видно после нашей первой же встречи… — Казалось, Дервиш говорит откровенно, но это была откровенность тигра, который наступает на жертву.
Силантьев, почувствовав это, поморщился.
— Я могу устроить такое «шоу», давайте назовем это так, какого вы никогда не видели. Никогда! Ведь вы же азартный человек…
— Я?!
— Да. Вы. И я, впрочем, тоже. Так вот, впереди юбилей вашего отца…
«Знает, все знает, дьявол!» — мелькнуло в голове Силантьева.
— …Подарите ему это «шоу». Я даже заранее знаю, что оно ему понравится. Как понравилась выходка с крокодилом…
«Он что, ясновидящий?!» — поразился бизнесмен.
Некоторое время они молчали.
Затем Силантьев постепенно стал приходить в себя. В этом диком предложении не менее дикого Дервиша что-то есть. И в конце концов, учитывая то, что «исполнитель является человеком слова (а главное — дела!), можно рискнуть…
— Я подумаю над вашим предложением, — медленно сказал Силантьев.
Но и тут проницательный Дервиш не оставил ему ни малейшего шанса.
— Вы уже подумали, — твердо сказал он. — И решились. И это хорошо.
— Откуда такая уверенность? — слабо запротестовал Силантьев, осознавая, что бой окончательно проигран.
— Мне нужна следующая сумма, — не обращая внимания на последнюю реплику, заявил Дервиш Он быстро черканул на одной из визиток бизнесмена. — Это — сейчас. Это — после завершения операции. А это… — Он обвел кружочком знак вопроса. — Это мы оставим как промежуточные расходы.
Силантьев посмотрел на цифры — к его удивлению, они были не такими большими. А может, этот Дервиш шарлатан, неожиданно подумал он, возьмет задаток и тю-тю, ищи ветра в Европе! Нет, вздор! Шарлатаны не поджигают гостиницы. Шарлатаны не устраивают таких «фейерверков» с авиационным топливом (Силантьев уже догадался, что на севере Москвы горят терминалы строящегося аэропорта за Алтуфьевом)…
А, черт с ними со всеми, неожиданно решился он. Гори оно все синим пламенем!
— Идет! — решительно сказал Силантьев.
— Тогда обсудим детали, — после некоторой паузы, словно взвесив согласие бизнесмена, произнес Дервиш. — Мой план заключается в следующем…
2
Дервиш вдруг почувствовал, что нужно расслабиться.
Прямо сейчас! Немедленно!
Иначе будет плохо. Очень плохо. И вновь призрачный песок на зубах напомнит о прошлом. Как это было несколько дней назад, когда он увидел горящую автомобильную покрышку на задворках какого-то двора. Резина бесшумно чадила, и черный, жирный дым долго не растворялся в сером осеннем небе. Рядом грелись нищие, протянув озябшие руки, хотя в этом году зима в Москве явно задерживалась, опровергая все предсказания весенних вещунов погоды…
Но тогда он не думал о погоде. О нищих, впрочем, тоже. Он смотрел на покрышку, и ему чудился далекий гул невидимых вертолетов, скрип тяжелых армейских ботинок, чужая гортанная речь. И тихие, такие знакомые голоса. Те самые, которые он должен был заглушить.
Он — Дервиш…
Нет, надо немедленно расслабиться!
Поехать куда-нибудь —
