начать: — тут случилось нечто странное…, как он тут же оборвал меня:
— Харис, если бы ты помер, то все бы подумали, что ты покончил самоубийством. Ведь как это возможно, чтобы такой как ты ученый человек, засунул бы в рот электрический провод?! Не делай так больше. Ты не представляешь, какого труда мне стоило сдерживать ток на таком большом расстоянии!
Действительно, Старец выглядел истощенным. Я остолбенел! Получается, что я засунул в рот 220 вольт! Один опытный электрик потом сказал мне, что если из многожильного провода, который имеет 15–20 жил, хоть один проводок придет в хорошее соединение с телом, то может тотчас убить человека наповал. Если бы не Старец, то совершенно точно, что та Лазарева Суббота стала бы последним днем в моей жизни! Он наблюдал за мной все время, и благодаря его молитве я остался жив.
Самоотречение
Однажды Старец очень сильно заболел, и в одно из воскресений я привез в Милеси врача Г.П., чтобы он его осмотрел. Когда мы подходили, то прибежала его сестра, Хариклея, и велела мне ждать в сторонке: «к Старцу зайдет только врач. Не просите, чтобы он принял Вас. Врачи строго запретили его беспокоить.»
Врач устроил в келье нечто вроде кабинета, сделал разные анализы, так что кое-что мог определить сразу. Как только он закончил, то пришел позвать меня, сказав, что Старец хочет меня видеть. Хариклея ходила за мной, и следила, чтобы я не беспокоил Старца вопросами.
Когда я вошел в келью, то действительно, увидел Старца в таком состоянии, которого даже представить себе не мог. Он сидел на кровати без подрясника, в одной майке, совершенно истощенный. Ноги свисали, а руки он держал на деревянной подставке, в виде буквы П, чтобы не упасть. Рядом наготове стояла его племянница, Елена, чтобы в случае чего поддержать. В келье было жарко как в печи. Небольшая комната отапливалась печкой, которую когда-то заказал мой отец по точной инструкции Старца.
Увидев его в таком состоянии, я уже не смел лезть с вопросами. Но он сам с трудом начал говорить о разных моих проблемах, — между женой и тещей, и о многом другом, не так уж и важном, чтобы обсуждать это в таком тяжелом состоянии. Он помогал мне, совершенно забыв о себе. Потом я взял благословение и вышел.
В машине врач передал мне их диалог со Старцем. Тот сказал ему:
— Позови мне Кастрисианаки.
— Но меня привез не Стратос (т. е. мой отец).
— Да, знаю, тебя привез Харис, тот у которого много детей. Позови его…
Мгновенное путешествие
Однажды вечером мы сидели с ним на лавке возле его каливы, сделанной из цементного кирпича и жести. Позади нас работал один студент-агроном, занимаясь огородом, а еще дальше была стройка нового исихастирия. Слева от нас стояла бочка с водой, в которую Старец опустил несколько кирпичей из пенобетона, чтобы проверить их на впитываемость. Один завод мог в достаточном количестве предоставить такие кирпичи в обитель, но Старец решил все-таки использовать для стройки обычный кирпич, а пенобетон только для утепления, так как он трескается.
Итак, когда мы сидели на лавке, он попросил меня рассказать о моей жизни в Италии, когда я там учился. Я начал рассказывать ему, как по прибытии я познакомился там с некоторыми католическими монахами, итальянцами, которые мне помогали, а он сразу начал описывать мне их монастырь. Этот монастырь был внутри каменной ограды, которая окружала небольшую деревню, в 15–20 домов. Помню, он говорил так:
— Дорога идет вверх на холм, описывая целый круг, проходит под стенами небольшой деревни, там где видна задняя часть монастыря, а потом уже выходит к воротам в деревню. С этого места вдали видна ограда самого уже монастыря и врата…
— Да, но когда же, отче, Вы там бывали?
— …Странно, однако то, что их храм находится не в пределах монастыря, а снаружи, в деревне.
Это произвело на меня сильнейшее впечатление, так как я бывал там много раз, монахи принимали меня, но я не замечал эту важную и весьма редкую, если не сказать, исключительную особенность.
— Старец, но когда же Вы были там?
Он, видимо, устал меня слушать, и сказал:
— Зачем ты спрашиваешь?
— Ну, может быть Вы были там в то же самое время, но мы не встретились.
— Эх, Харис, ничего-то ты не понял!
И вправду, я тогда не понял, что по благодати он мог в любое время отправиться в «путешествие» в любую точку мира, и описать всё в подробностях. Он всё это мог видеть вживую, в настоящем времени.
Помощь католику
В мае 1989 г. мне позвонил мой знакомый католический монах, о. А., который к тому времени стал игуменом того самого монастыря, про который я рассказывал. Он просил встречи с о. Порфирием, чтобы получить совет, как быть: их епископ попросил их переехать в другое место, при этом нашлись и жертвователи на постройку нового монастыря.
Приехав в обитель, мы встретили там множество народа, а возле двери висело следующее объявление: «Старец очень болен, и скорее всего не сможет вас принять. Но знайте, что он за всех помолится».
Хотя игумен не был настроен, но мы решили ждать. Через час врата монастыря открылись, вышла Елена, и сказала: «Старец сильно болеет. Принять никого не сможет, но можете подойти, и хотя бы взять благословение.» Проходя по коридору, там, где уже направо был вход в келью, а слева печка, и где было достаточно темно, Елена потянула меня за руку, и сделала знак не шевелиться, при этом сказав шепотом: «А вас двоих, он хочет видеть». Игумен был в недоумении, как это Старец узнал о нашем посещении.
Елена пропустила нас в келью последними, и закрыла дверь. Я представил Старцу игумена, заметив, что переводчик не требуется: он немного знал греческий, так как в начальной школе учился в Афинах. Старец благословил меня, и попросил выйти.
Примерно через пол часа игумен-итальянец вышел и попросил меня подождать, пока он запишет их разговор в блокнот. На следующий день я отвез его в аэропорт, так и не узнав, о чем они там говорили. Во всяком случае, католический игумен имел веру и доверился православному старцу, иначе не проделал бы такой путь.
Через пять месяцев, в ноябре того же года, я получил от игумена А. письмо. В нем была копия чертежей нового монастыря, который они начали строить, а также написанные от руки пояснения касательно
