Я отвожу детей в садик и школу, и я их оттуда забираю. Мы даже от няни уже отказались! А когда ты последний раз забирал детей из школы и садика? А ты хоть раз ходил на родительское собрание к Андрею?
— У тебя там каша сгорела, — невозмутимо кивает мне головой в сторону плиты.
Я резко оборачиваюсь к кастрюле и только сейчас чувствую запах сгоревшей манки. Юра спокойно удаляется из кухни, а через минуту я слышу, как хлопает входная дверь.
Беру кастрюлю и несу ее в туалет, чтобы вылить сгоревшую кашу в унитаз. Поднимаю детей, одеваю Василису, делаю им бутерброды с колбасой и сыром, наливаю чай, веду их в садик и школу, а потом и сама еду на работу.
Сегодня Юра возвращается домой трезвый и вовремя. И даже вроде как с виноватым видом. После ужина играет с детьми, разговаривает со мной, как ни в чем не бывало, но я уже на это не ведусь. С неделю он побудет примерным мужем и отцом, а потом снова начнутся пьянки и женский смех в трубке.
Я опять ложусь спать в другую комнату, но Юра приходит ко мне. Молча садится на кровать и долго на меня смотрит.
— Ань, пойдем в нашу комнату.
— Не хочу, мне и тут хорошо.
Он шумно вздыхает и залезает ко мне под одеяло.
— Ну хватит злиться, — притягивает меня к себе, но я упираюсь ладонью в его грудь.
— Юра, что происходит? — Задаю этот вопрос уже в тысячный раз.
— Да ничего не происходит, Ань. Ну да, я могу иногда выпить с кем-то из ребят с работы. Но это же не каждый день, и я же не алкаш.
— Такими темпами ты в него превратишься.
— Не говорил ерунды.
— Почему у тебя на заднем фоне всегда женские голоса?
— Потому что мы сидим в каком-нибудь кафе, и мы там не одни. За соседними столиками бывают женщины. Иногда они очень громко разговаривают.
— Я несколько раз видела следы губной помады на твоих рубашках. Откуда они?
— Не знаю.
Он смотрит мне прямо в глаза открытым взглядом. Говорит спокойно и невозмутимо, вот только я все равно не знаю, как трактовать все то, что происходит в последние полгода.
— Аня, я не изменяю тебе.
Я очень хочу ему верить, но я не знаю, как мне быть и как мне мириться со всем этим. Все было хорошо, мы нормально спокойно жили и тут вдруг — начались друзья, пьянки и женский смех в трубке.
— Что, по-твоему, я должна думать, когда ты приходишь домой ночью, пьяный и с губной помадой на рубашке?
— Ты просто должна доверять мне.
Я фыркаю и отворачиваюсь от него лицом к потолку. «Ты просто должна доверять мне». Как легко это сказать!
— Мне категорически не нравится то, что сейчас происходит в нашей семье.
— В нашей семье не происходит ничего из ряда вон. Ань, ну правда. Ты меня уже в какие-то запойные алкаши записала, как будто я пропиваю последние деньги.
— Не удивлюсь, если скоро и до этого дойдет.
— Не дойдет. — Он закидывает на меру руку и притягивает близко к себе. — Я люблю тебя, и я тебе не изменяю. Клянусь.
Я не вырываюсь из рук мужа, потому что хочу верить его словам. Хочу верить, что действительно женские голоса в трубке — это просто какие-то девушки за соседним столиком, с которыми он даже не общался. А помада на рубашке…
А может, это и вовсе не помада? Краска какая-нибудь. Он же целый день на стройке.
Юра засыпает, продолжая меня обнимать и дышать мне в шею. А я смотрю в потолок и повторяю себе, как мантру, что я доверяю мужу и что он мне не изменяет.
Ближайшие три недели мы живем нормально, наши отношения с Юрой налаживаются, моя обида проходит, но потом все начинается заново: его отсутствие до глубокой ночи, алкоголь и женские голоса в телефоне.
Наверное, это и стало началом нашего конца.
Глава 21. Лицом к лицу
POV Анна
Наши дни
Выражение Юриного лица после того, как я объявила ему о подаче заявления на развод, до сих пор стоит у меня перед глазами. Я видела у него это выражение только два раза: когда умерла его мать и когда я призналась ему в измене. Бледное каменное лицо и глаза, из которых медленно уходит жизнь. А я смотрела на него и чувствовала, как сердце разбивается на тысячу осколков.
Он молча развернулся, вышел из кухни, а через десять секунд за ним громко хлопнула входная дверь. А я беспомощно упала лбом на кухонный стол и зашлась в громком плаче.
— Анна Викторовна, пора выезжать, — в кабинет заходит моя секретарша и выдергивает меня из воспоминаний о вчерашнем вечере.
— Да, иду.
На работе я должна выглядеть безукоризненно, особенно учитывая возможное повышение. Поэтому сегодня на мне бежевое платье до колен, черные лодочки на шпильках, неброский дневной макияж и красивая укладка.
Я выхожу из центрального входа и сажусь на заднее сиденье служебного автомобиля. Сегодня глава нашей нефтегазовой компании дает большое интервью федеральному телеканалу, и я как руководитель пресс-службы обязана его сопровождать. Через час машина паркуется у Останкинской телебашни, я захожу внутрь, получаю пропуск и поднимаюсь на 70-й этаж.
Несмотря на то, что я столько лет работаю в пресс-службе крупнейшей компании по добыче нефти и газа, в Останкино я первый раз. Нашему предправления некогда сюда ездить, поэтому обычно журналисты приезжают брать у него интервью к нам в компанию. Но это авторская программа известного телеведущего, и интервью должно быть у него в студии.
Я выхожу из лифта на нужном этаже, где меня встречает молоденькая девочка.
— Анна Устинова? — Обращается ко мне.
— Да.
— Я провожу вас.
Мы идем коридорами, по которым туда-сюда снуют сотрудники телеканала. Меня заводят в одну из гримерок и предлагают пока подождать тут.
— Здравствуйте-здравствуйте! — Открывается дверь и с широкой улыбкой проходит тот самый ведущий, которому мой шеф будет давать интервью.
— Добрый день, Иван. — Я жму ему руку.
— Что-то вашего начальника до сих пор нет. Он точно вовремя успеет? У нас эфир.
— Успеет, не переживайте. Еще целых 20 минут. Как я уже говорила вашим продюсерам, нам важно, чтобы вы строго следовали оговоренным заранее вопросам. Александр Юрьевич очень не любит сюрпризы. К тому же ему заранее готовили тезисы.
— Ну что вы, обижаете, — снова улыбается ведущий. — Конечно, я знаю, что вопросы заранее согласовывались. Я в ходе
