зари, хмурилась чародейка, потому что накануне насмешки подруги заставили задуматься, насколько мнимая помолвка изменила их отношения с четвёртым сыном Дубового клана. Рика не могла не признаться себе, что они необратимо становятся друзьями. Ненавязчивое внимание Вилохэда, его остроумные замечания, поддержка и спокойный характер сделали своё дело. Дразнить и задирать начальника стало в разы сложнее, да и особого желания не возникало.
Рика быстро собралась и спустилась в гостиную, где тётушка Михо потчевала всех омлетом с тоненькими копчёными колбасками, коими особо славилась лавка мясника на их улице, и вчерашним рисом. К великому своему неудовольствию в числе «всех» чародейка обнаружила коррехидора, с отменным аппетитом уплетавшего омлет.
— Доброго утра, Рикочка, — проворковала сестра госпожи Призм, бросая умильные взгляды на Вила, — господин Окку буквально расцветил своим присутствием серый будничный день. Он оказался настолько любезен, что не отказался составить нам компанию и разделить более чем скромный завтрак.
— Не стоит принижать себя, достопочтенная госпожа Дораку, — проговорил коррехидор, запивая омлет ароматным чаем (тётушка Михо хвасталась, что сама собирала горные цветы, чтобы придать чайным листьям нежную терпкость и элегантную горчинку осени), — ваша кухня просто отменна. Я буквально завидую мужчине, которому посчастливилось быть вашим супругом.
— Какой вы, право, баловник, господин Окку, — шутливо отмахнулась довольная женщина, — просто омлет, в который я добавила самую капельку любви.
— Может быть, мне тоже кто-нибудь положит порцию омлета с капелькой любви? — брюзгливо поинтересовалась чародейка, — а то за вашими взаимными любезностями я останусь голодной.
— Такое выражение лица тебя совершенно не красит, моя дорогая, — заявила госпожа Дораку, накладывая Рике щедрую порцию завтрака, — девушке надлежит быть приветливой и скромной.
Рика хотела высказать госпоже Всюду Сую Свой Нос, куда именно ей следует направиться вместе со своими ценными советами, но сдержалась. Молча приняла из её рук тарелку и уселась рядом с Эни, как раз напротив Вилохэда.
— Ты не идёшь сегодня к ученице? — спросила она подругу, демонстративно игнорируя остальных. На Вила она вообще избегала смотреть.
— А ты? — широко улыбнулась в ответ Эни, — вам обоим не нужно идти в коррехидорию? Кто-то вчера говорил об особо важном расследовании?
— Прямо отсюда мы и отправимся на поиски преступника, — улыбнулся коррехидор, — ибо поиски на голодный желудок, как правило, приносят мало результатов.
Рика молча ела свой омлет и злилась: мало того, четвёртый сын Дубового клана пришёл прямо к ней в дом, он ещё и за стол уселся. А вредной сестре госпожи Призм только бы покормить кого! Можно подумать, коррехидору дома завтрак не приготовили.
Наконец, омлет был съеден, чай выпит, и чародейка, скупо поблагодарив, госпожу Призм (нечего её сестре мнить о себе невесть что! Подумаешь, незаменимая персона!) встала из-за стола. Благодарность коррехидора была чересчур цветистой и раздражающе искренней. Будто его кухарка вовсе не умеет готовить омлет с рисом!
— Чем вызвано столь пасмурное расположение духа? — весело спросил коррехидор, открывая перед Эрикой дверку магомобиля.
— Тем, что кто-то бессовестно нарушает договорённости, — последовал резкий ответ, — мнится мне, не далее, как после приезда из Оккунари, вы согласились не появляться у нас в квартире, дабы мы могли избежать нежелательных пересудов и кривотолков, что неизбежны из-за приезда госпожи Дораку. Честное слово! — воскликнула чародейка, — я готова была наложить на неё паралич и чесотку одновременно, настолько она меня достала!
— Жестоко, — заметил Вил, — по-моему, милейшая старушка. Заботится об окружающих, словно они её родственники. А вы — чесотку!
— Ладно, пускай, не чесотку, — согласилась Рика, — тогда просто буду снимать свой амулет. Без погашения эманаций моей ауры, посвящённой богу смерти, старушенция ко мне и близко не подойдёт!
— Боюсь, вы рискуете остаться в доме в гордом одиночестве. Мало кому удаётся сохранять спокойствие, когда вы снимаете свой амулет, — заметил Вил, — я в этом плане — счастливое исключение из правил, меня печать бога смерти на вашей личности не пугает и не отталкивает. Ваша бабушка сказала, что подобное встречается, хотя и изредка, в нашем мире.
Рика кивнула. В Оккунари она слишком много зачерпнула маны, и Вилохэд сопроводил её в семейный храм, где при помощи бабушки — главной действующей жрицы бога смерти Эрару, чародейка избавилась от неприятного и достаточно болезненного ощущения, что неизбежно испытывает любой чародей, если получит маны больше, нежели сможет пропустить через себя. И, как этого и следовало ожидать, четвёртый сын Дубового клана очень понравился бабушке. Даже обидно стало, когда суровая госпожа На́ру отнеслась к Вилохэду, словно он был её любимым внуком.
В Королевской публичной библиотеке их помнили по предыдущему визиту. Пожилая сотрудница поправила очки в тонкой золотой оправе и с готовностью предложила помощь. Да, скандал десятилетней (уже почти одиннадцатилетней, — поправила она) давности женщина помнила.
— Конечно, — она покачала головой, — такое ужасное событие просто не могло пройти мимо моего внимания. Я, право, не посещала тогда «Цирка Хитару и Касла». Их вообще до трагедии мало кто знал, газеты придали случаю публичность.
— Мы с госпожой Таками хотели бы посмотреть статьи, относящиеся к тому периоду времени, — улыбнулся Вил.
— И, как я понимаю, интерес ваш связан вплотную с важной и ответственной работой, какую вы, господин граф, выполняете ко всеобщему благу, — понимающе проговорила сотрудница, — соблаговолите подождать. Я предоставлю в ваше распоряжение подшивки газет того времени.
Ждать долго не пришлось. Пожилая дама появилась в сопровождении молодого коллеги хрупкого телосложения, который и тащил солидную пачку газетных подшивок, чуть ли сгибаясь под их тяжестью.
— Интересующее вас события происходили, если мне не изменяет память, в самом начале лета, — со значением произнесла сотрудница Королевской публичной библиотеки, — так что можете сразу перелистнуть зимне-весенние месяцы. Это сэкономит время.
Парень бросил на чародейку взгляд из-под светлой длинной чёлки, смутился, когда она перехватила его, и пулей выскочил за дверь.
В этот раз коррехидора проводили в отдельный кабинет для древесно-рождённых, где, к удивлению Рики, обнаружился удобный мягкий диван и солидный бар со спиртным на любой вкус.
— А неплохо всё оборудовано для древесно-рождённых, — присвистнула она, разглядывая не лишённую уюта обстановку, — все прочие довольствуются неудобными жёсткими стульями в общем зале.
— Одна из множества традиционных привилегий артанской знати, — пожал плечами коррехидор, пододвигая к письменному столу стулья с мягкими бархатными сидениями, — давайте, как в прошлый раз разделим издания и будем просматривать статьи с весны. Если упоминалось начало лета, это может быть и июнь, и май. Люди редко запоминают конкретные даты, если событие не имеет к ним прямого отношения, а вот время года — иное дело. Вот и выходит: случилось летом, происходило осенью. Но и май бывает в Кленфилде жарким, практически летним месяцем. Сотрудница библиотеки могла и перепутать.
