с Эриком?.. Нытики, а не мужчины. Будто у неё трудностей не бывает.
Даша тоже поднялась: натянутая в струну. И едко произнесла:.
— Ну, уж простите, господин Амбре… Пусть жизнь и подванивает, а жить придётся такую, какая вам выпала. Дверь, надеюсь, вы помните, где.
Дерек не обернулся. Даша не знала — повторить ей свой жирный намёк, или лучше подобру-поздорову убраться в комнату и закрыться на ключик, и дополнительно кроватью забаррикадироваться.
— Надежда… умирает последней… — всё же не смогла отступить с поля боя будущий филолог. — Может, и получится помириться, если… гонору поубавить.
Синий свитер расхохотался. Так гулко, что и Нюрка могла бы проснуться — честное слово. Сквозь все снотворные. Обернулся с лицом, лукавей рассвета, и в два шага оказался вплотную рядом, чтоб заглянуть в глаза:
— Испугалась, Русалочка?
Даша дёрнулась, но заставила себя устоять на месте.
— Ч-чего это?! — подбоченилась она из голого чувства протеста. — Можешь прихлопнуть меня, если хочешь, но счастья тебе это не прибавит, упырь!
Ом”Брэ грустно рассмеялся. Не прибавит, конечно — права заноза.
— Повезло Эрику…
— Так, вот только без этого! — свела брови Даша, глаза в глаза.
— Без чего?
— Опять будешь у него невесту отбивать?
— А ты, значит, уже и место её заняла?
— Ну, ещё нет… Я не о том…
Ну, он ведь назвал её один раз своей невестой, он был однозначен, он… Да, про ту, вторую, она узнала после. И потом он сказал только, что ничего не знает…
— Понятно всё. Всегда девчонки на принцев летят, как на мухи, — махнул Свитер рукой.
Давеча ей уже это говорили. Пха. Никуда она не летит — ежу понятно, что Солнцев не обязан быть серьёзным.
— Слушай, а он и правда принц? — вместо того, чтоб возмутиться, поинтересовалась Даша, затаив дыхание.
— А не похож?
— Да ну тебя… Я… боюсь, Амбре… — Дашка поёжилась и села обратно на табурет. Погоняла остатки чая с мандаринами на дне. — Боюсь я вот взять и влюбиться… Лучше б он не был таким принцем — честное слово.
— Хм… — Дерек уселся напротив и повторил её гадание на мандариновой гуще. — Да, он жуткий романтик, наш Эрик… В таких легко влюбиться, но не такая уж он и мечта.
— Опять начинаешь? — завелась Стрельцова, замахиваясь чашкой.
— Ты уже реши, откровенничать или полицию вызывать, — подмигнул Дерек. — Я лично — за то, чтоб выпить ещё чая.
Даша смерила его суровым взглядом.
— Ты же боишься, что сделаешь из него идеал? — пожал Дерек плечами и выудил пальцами раздавленную дольку мандарина из чашки. Закинул в рот, пожевал. — Могу помочь его развеять… Знаешь, например, чем он занимался на уроках?
Даше хотелось огреть собеседника сковородкой, например, но послушать про Эрика было интересно. Так что она встала, чтобы подогреть чайник, и, как бы невзначай, спросила:
— Ну, и чем?
— Сбегал к реке, — развёл Дерек руками — никакой реакции. — Ну, смотреть… В смысле — читать, — спохватился он. — Книжки. Оуэн ему говорит…
— Оуэн?..
— Наш учитель.
— А ты говорил — курсы так называются. Враль!
— Ты историю слушать хочешь или спорить?
Даша насупилась и схватилась за чайник — как раз изошёлся паром из-под снятого свистка.
— Хочу, — и мрачно бухнула кипятка в его чашку. — Только не вижу ничего плохого в чтении книжек.
— Оуэн нас учил… основам боя. И мы смотрели… историю боевых искусств. А Эрик — в облака, на цветочки, и всё ждал, пока… можно будет почитать. Или сбежать. Тогда Оуэн сорвал перчатку и бросил ему в лицо. И Эрик — вскочи и заори, прямо как сегодня… “тебе это даром не пройдёт!”. Ну, Оуэн ему устроил такую трёпку, что и с регенерацией он два дня хромал… — Дерек трескуче засмеялся.
— Не пойму, что такого забавного ты находишь в членовредительстве.
— Да не о том речь! — Дерек вздохнул. — Сама знаешь… есть разные профессии. И учиться… ну, основам боя входило в нашу.
Интересно — в какую это “нашу” и почему тогда они удивились, что Эрик пошёл в пожарные. Если его учили с ножом обращаться. Не на кухне.
— Тебе это нравится?
— Что?
— Драться.
— Нравится ли… — Дерек призадумался. — А ты вот по жизни чем занимаешься?
— Я как раз книгами, — многозначительно улыбнулась Даша и поиграла бровями. — Так что любовь Эрика к книгам для меня — только плюс, милый Амбре.
— И что ты делаешь с книгами? — с видом абсолютного неуча уточнил свитер.
— Ну, как тебе сказать… — придётся объяснить так, чтоб этот метатель ножей понял… — Это тебе кажется, что книги — это просто буковки на бумаге. Конечно, я их читаю… — Стрельцова задумалась и начала загибать пальцы, глядя в потолок. — Пишу немного… Но на деле — теневая сторона тут куда объёмнее: игра с фразеологизмами, борьба с канцеляризмами, поиск нужных оттенков, история, этимология … И ещё куча всякой ерунды, — морщась, она махнула рукой — Сигизмундович, например, часто донимал именно ерундой на этимологии.
— И эта ерунда тебе нравится?
— Не вся, конечно, — вынужденно признала Даша, но пояснила с важным видом: — Но без ерунды не обойтись, если хочешь делать то, что для тебя важно.
— Вот тебе и ответ, — развёл руками упырь и с довольной рожей откинулся спиной на холодильник.
Даша замешкалась.
— На что ответ?..
— Нравится ли мне драться, — невозмутимо пояснили ей.
Даша поморщила нос — упырь, враль, Амбре, так ещё и обвёл её вокруг пальца.
— Ну, и что для тебя тогда важно? — сложила она руки на груди.
— А для тебя?
— Вот будешь такой врединой — не скажу!
Свитер пожал плечами и сделал ещё глоток.
— Лады.
— Эй!
— Тебе спать не пора, Русалочка? — заботливо, чуть ли не по-отечески уточнил собеседник.
— Завтра воскресенье — не пора!
— А мне пора… До завтра нужно ещё столько всего сделать… — Дерек поднялся, отставляя чашку. — За гостеприимство спасибо — я не имею в виду скотч.
И он прошёл мимо оторопевшей девушки в тёмный коридор. Через секунду донёсся голос:
— Не забудь дверь запереть.
И вышеупомянутая дверь хлопнула. А Даша хлопнула ресницами — хлоп, хлоп… Так она вроде этого и хотела с самого начала?.. А задушевные разговоры тогда зачем?.. И чай не допил… Транжирство какое.
* * *
Часть 1. Глава 6. Министерство “Чё Случилось?”
Каждый должен об этом знать,
Так устроена жизнь:
Если хочешь что-нибудь потерять —
Привяжись.
Флёр. Розовый слон
* * *
Аня Берестова ненавидела будильник! Когда работаешь в безумные смены, вечно спишь слишком мало… Но — будильник играет свою песню, не зная жалости, и ты обязан оставить непроглядные бездны
