даром, Клавдия многому научилась…
«Ну не в императорском же дворце! — оборвал себя я. — При всей лояльности ко мне императора».
Усилием воли заставил мысли вернуться в прежнюю колею.
На столике лежала стопка журналов. Я протянул руку, взял верхний. Привычка старого подпольщика — в незнакомой обстановке вести себя максимально естественно. Тот, кто за мной наблюдает, не должен ничего заподозрить.
Я понятия не имел, кто здесь может за мной наблюдать и что он может заподозрить. Но привычка — такая штука, от которой непросто избавиться. Особенно если эта привычка долгие годы способствовала твоему выживанию.
Я невидящим взором смотрел в журнал, а сам прокручивал в голове беседу с императором. Что-то меня грызло — хотя, на первый взгляд, разговор прошёл отлично. Что-то я упустил…
— Ч-чёрт! — я не сдержался, выругался вслух.
Хотел ведь осторожно расспросить императора про Изначальную магию! Платон обмолвился, что, если кто и владеет информацией — так это Его величество. Не факт, конечно, что император согласился бы ответить, но попробовать однозначно стоило. А сейчас уже поздно. Не бегать же по дворцу, требуя повторной аудиенции… Ладно. В другой раз спрошу. Что-то мне подсказывает, что случай поговорить с императором ещё представится.
— Прошу вас, ваше сиятельство.
Я резко обернулся.
К креслу подкатили сервировочный столик. Я был готов поклясться, что понятия не имею, откуда он тут появился.
На серебряном подносе, на подставке, расписанной вензелями, стояла высокая запотевшая кружка. Пиво светилось таким великолепным янтарным светом, а пенная шапка нависала сверху так аппетитно, что я сглотнул.
С трудом заставил себя отвести глаза… Для того, чтобы взгляд немедленно уперся в предмет, ещё более аппетитный — пышный девичий бюст.
— Прошу вас, ваше сиятельство, — нежным голоском проворковала белокурая фея. И протянула кружку мне.
Первым позывом было — выхватить кружку. Вторым — притянуть к себе на колени фею.
Для того, чтобы не сделать ни того, ни другого, мне потребовалось немалое усилие.
— Я не заказывал пиво. Вы меня с кем-то перепутали.
— А я не разношу заказы, ваше сиятельство. — Девушка мелодично рассмеялась, глядя мне в глаза. — Просто проходила мимо и почувствовала ваше настроение. Вот и решила сделать вам сюрприз.
На служанку она действительно не походила. Красивое платье, дорогие украшения, тонкие черты лица и грамотная речь.
— Кто вы? — спросил я.
Резче и грубее, чем следовало. Не люблю, когда меня застают врасплох — даже такие милые создания.
— Меня зовут Луиза, Константин Александрович. Луиза фон Краузе. Я — фрейлина Её императорского величества. Будем знакомы. — Луиза подала мне руку.
Я, поднявшись, коснулся этой руки губами.
Щёки Луизы порозовели. А я почувствовал, что сердце у меня забилось чаще. Вот же чёртовы гормоны! И когда только повзрослею?
— Спрашивать, откуда вы меня знаете, я, пожалуй, не буду. — Я постарался произнести это как можно небрежнее.
Луиза снова рассмеялась:
— Ваша скромность уже становится притчей во языцех, уважаемый Константин Александрович! Не скрою: я давно мечтала с вами познакомиться. Так ждала переезда императорского двора в Царское село, надеялась, что когда-нибудь на одной из аллей увижу вас. Хотя бы издали… И вдруг — вы здесь. Совсем рядом! Конечно же, я не могла пройти мимо.
— Вы в принципе крайне редко проходите мимо того, что вас совершенно не касается, милочка, — прозвучал вдруг новый голос.
Луиза, вздрогнув, обернулась. Я посмотрел туда же, куда смотрела она.
На пороге кабинета стояла красивая черноволосая женщина лет сорока. Её лицо — так же, как и низковатый голос, — показалось мне знакомым.
— Могу узнать, что вы здесь делаете?
— Я просто проходила мимо, — залившись краской, забормотала Луиза. — И почувствовала, что Константину Александровичу хочется… хочется…
— Я полагаю, что у Константина Александровича и без вас достаточно объектов для удовлетворения своих желаний.
— Ах, Мария Петровна! — Девушка побагровела окончательно, всплеснула руками. — Что вы такое говорите⁈
— Я говорю об ужине, милочка, — женщина вошла в комнату.
Из-за её спины показался лакей, одетый во фрак. Он катил перед собой ещё один сервировочный столик — на этот раз уставленный тарелками.
Женщина щёлкнула пальцами. Пиво из кружки испарилось. Столик, сотворенный Луизой, конфузливо покатился к дверям.
— Я полагаю, это лишнее, — любезно улыбнувшись Луизе, пояснила Мария Петровна. — Врачи не рекомендуют употреблять алкоголь на голодный желудок.
Луиза воскликнула:
— Ах! — прижала ладони к щекам и опрометью выскочила из кабинета.
— Здравствуйте, господин Барятинский, — проводив её взглядом, сказала мне женщина.
— Счастлив познакомиться, госпожа Алмазова, — встал и поклонился я.
Мать Кристины, помедлив, подала мне руку. Жестом приказала лакею удалиться. Тот немедленно исчез за дверью.
— Вы можете приступать к трапезе, не смущаясь моего присутствия, Константин Александрович, — сказала Алмазова-старшая. — Садитесь, прошу.
— Это можно расценить как обещание, что остальные блюда не растворятся в воздухе? — Я уселся обратно в кресло.
Щеки Марии Петровны знакомо порозовели.
— Я заботилась о вашем здоровье, любезный Константин Александрович! В ваши юные годы — алкоголь, да ещё на голодный желудок…
—… да ещё принятый из рук такого прелестного создания, — кивнул я. — Ваши опасения можно понять.
— Что вы имеете в виду⁈
— Вашу заботу о моём здоровье, разумеется. Ничего более.
Я придвинул к себе столик, снял с тарелок стеклянные крышки. Воздух наполнил божественный аромат.
— Присаживайтесь, — предложил я Алмазовой. — Не желаете разделить со мной трапезу?
— Я сыта, благодарю вас.
Мария Петровна села на диванчик.
Если до сих пор мне казалось, что Кристина похожа на отца, то теперь решил, что ошибся. На мать она была похожа гораздо больше.
— Я много слышала о вас от своей дочери, — сказала Мария Петровна.
— Могу себе представить, — отпиливая от шницеля приличных размеров кусок, кивнул я.
— И мне известно, что вы — не тот, за кого себя выдаёте.
Вот теперь я закашлялся.
Мария Петровна невозмутимо налила в стакан морса из кувшина, подала мне. Я отпил. Кашель прекратился.
Я поставил стакан на стол и принялся терзать шницель дальше.
Мария Петровна знакомо приподняла бровь:
— Вы даже ни о чём меня не спросите?
— Вы сами расскажете, полагаю. Для того сюда и пришли.
Секундное замешательство закончилось. Я взял себя в руки.
Глава 17. Смешанная природа магии
— Природа вашей магии — смешанная, господин Барятинский, — объявила Мария Петровна. Так, словно это известие должно было пригвоздить меня к полу. — Вы, белый маг по рождению, совершенно не гнушаетесь использовать чёрную магию!
— Вот оно что, — обрадовался я. — Ну, спасибо хотя бы за то, что не подозреваете во мне пришельца из другого мира.
Алмазова нахмурилась:
— Мои слова кажутся вам забавными, господин Барятинский?
— Честно говоря, мне многое в этом мире кажется забавным, — искренне признался я. Закончил с едой, отложил нож и вилку. — Например, привычка подавляющего большинства магов обеими руками держаться только за чёрное или белое. Белому магу — не допускать даже мысли о том, что его поступки могут быть чёрными. Чёрному — бояться шаг шагнуть так, чтобы, боже упаси, не сотворить ничего белого.
— Но… — Вот теперь госпожа Алмазова, до сих пор кажущаяся непоколебимой, как скала, растерялась. — Но ведь это — основа всего существующего порядка! Широко известный факт: чёрная и белая магия — параллельные прямые, которые не пересекутся никогда.
— Зато они могут работать последовательно, — сказал я. — В одной команде. Если вы наблюдали за Игрой в Кронштадте, в которой принимала участие ваша дочь, не могли не заметить, что наша команда активно использовала этот способ — и победила.
— Это была всего лишь Игра!
— Это была демонстрация своих навыков молодыми людьми, которым в недалеком будущем предстоит занять самые значимые посты Российской Империи. И одерживать победы уже не в Игре.
— Чёрные и белые маги даже не могут иметь общего потомства!
Ах, вот оно что. Вот зачем она на самом деле сюда явилась.
— Заходите как-нибудь в гости, госпожа Алмазова, — откидываясь на спинку кресла, предложил я, — познакомитесь с моим дедом. Уверен, что вы найдёте немало точек соприкосновения.
— Не уверена, что верно вас поняла, господин Барятинский…
— Ничего. Зато я вас прекрасно понял. Позвольте поинтересоваться: чёрные и белые маги не могут иметь общего потомства — вообще? Не известен ни один такой случай?
Алмазова поджала губы. Неохотно обронила:
— Исключения
