первый нож. Даже маленьким ребёнком ты тянулся к знаниям, старался познать природу бытия, слова богов. Но за далёким горизонтом не забывал и то, что близь тебя. Я помню, как ты сбежал из замка, чтобы нарвать полевых цветов. Мы тебя потеряли, искали полдня, а ты всё это время прятался за вазой и ждал, когда Нала пройдёт рядом, чтобы обрадовать её.
Ах, ты бы знал, сын мой, как была прекрасна твоя мать, когда нас познакомили. На её безмятежном лице сияла улыбка, сковавшая мою душу цепями любви. И с каждым годом они обвивали всё сильнее, сильнее. Молю тебя, сын мой, почти память твоей матери и сестры, и от моего имени помолись, и в церковь принеси дары. Попроси, чтобы боги милостью своей обогрели Налу и Кани, и пусть они ждут меня. Но ты к нам не торопись, тебе ещё рано.
И, прошу тебя, приглядывай за Шадотом. В столь юном возрасте остаться сиротой, без матери и отца, без бабушки. И, вскоре, без деда. Лишь ты у него остался, лишь ты напоминаешь ему о Кани, ведь ты с сестрой так похожи на вашу мать. Прошу, проследи, чтобы его помолвка состоялась. Знаю, как ты относишься к магам, но, сын мой, прошу, окажи мне последнюю милость. Юная чародейка — лучшая пассия, которую можно предложить. Пусть помолвка свершится. Пригласи их в замок и пусть процветает наша семья. Ведь Шадота, ты знаешь, боги благословили великим проведением. Благословлять хлеб своим прикосновением — это есть великая благодать и проведение богов. Подкрепи его силу магическими способностями его супруги, укрепи нашу семью, и пусть она цветёт в веках, как налитые соком яблоневые сады.
О, наши прекрасные сады. Они снятся мне, их запах, их цветы. Весна в них каждый год приносит жизнь, а осенью наш праздник, и пироги, вино, и песни люда, их игры, смех, веселье. Лучшее время наших земель — осень. И не спрашивай меня, прошу, почему я отказался от весны.
Молю Гланахтона уследить за тобой и отвести от нашей семьи эту страшную напасть.
Ты бы знал, что тот день запечатлён в моей памяти — ты бы не поверил своему старику. Великую напасть послал противник. Чёрная как смоль, гудя вулканом, она разворотила нашу армию, превратив солдат в тварей кровожадных. Будто нечестивое место разверзлось под нашими стопами и души слабых не выдержали, извратившись. И тела их уподобились их душам. Молю, сын мой, убереги себя и нашу семью от нечестивой напасти.
Да, сын мой, я проиграл, но только я. Твоя судьба — судьба победителя.
Я молю всех богов, чтобы не заканчивалась под твоими ногами тропа, усыпанная лепестками цветущих яблонь.
Искренне прижимаю к груди, вспоминая каждый день, проведённый вместе.
Твой любящий отец. Граф Мялис Шалский.'
— Ну как, ксат, ну как? — взмолился эльф, когда я вывел последние слова.
— Держи, — я передал графу бумагу.
Мялис влажными от подступающих слёз глазами прочитал письмо. Потом ещё, ещё. На четвёртый раз он отстранился, быстро заморгал и отвернулся, протягивая бумагу обратно. Оставалось немного — но пришлось ждать, пока остроухий придёт в норму.
— Прошу, — ратон в самом низу листа размашистыми движениями поставил подпись.
Я пробежал по тексту взглядом, выискивая ошибки. Не найдя таковых, я уже было хотел убрать письмо в сумку, но меня остановила подпись графа. В ней странным образом угадывались слова о том, что луна блестит не там, где надо. Лог… Из двух свободных очков навыков одно закинулось в «Новеллу знаний», увеличив количество фрагментов на пять. Один из них заняла фотография письма со странной подписью.
— Ксат? — со страхом в голосе спросил граф, потому что я как истукан не моргая пялился на текст.
— Я задумался. Как же изменчива жизнь, закинувшая всех вас так далеко от дома.
— Да, ты прав, — голос эльфа прозвучал тихой молитвой. Его взгляд неотрывно следил за моими руками, когда я вывел на обратной стороне бумаги адрес доставки письма, и спрятал его в сумку к остальным.
Все двадцать четыре письма требовали отправки в дома, где их ждали. Двадцать четыре судьбы покоились на листках бумаги. Записанные строчками текста и спайками букв, двадцать четыре жизни проживут намного дольше своих тел и обнимут сердца своих семей.
— Я… Моей благодарности нет предела, ксат, — со всей искренностью произнёс Мялис. И хмыкнул, посмотрев через моё плечо в сторону замка. — Я раньше говорил, что лучше смерть, чем ваше племя благодарить. Сдаётся мне, я сильно заблуждался.
К нам направлялся Налдас в компании одноухого авантюриста. В каждой из рук они несли по плетённой корзине. И я очень удивился, когда ксат откинул прикрывавшие корзины тряпки.
— Даже наёмник нуждается в выпивке, — взвизгнул авантюрист, по-доброму посмотрев на эльфа. — Самая спелая томвития. И вино из неё же. Вот кружки.
— Я искренне бла…
— Ой, да заткнись ты уже, — Галис перебил графа. — Мы с Нотом не раз отгребали от твоего отряда в тех проклятых лесах. Ты тот враг, которого нужно обходить стороной. Мне жаль видеть тебя как пленника, но раз боги так распорядились, то мы можем лишь скрасить их гнев… И чего только ваша раса нашла в этой ягоде? Вон, лучше бы хруаст выращивали.
— Слишком приторный вкус у хруаста, — эльф покачал головой.
— А томвития, — Галис взял ягоду, отправил в рот и тут же скривился, едва не сплюнув, — кислая как целый лимон.
— После кислого вкуса идёт приятная нежность, как и в жизни плоды успеха пожинаются после тяжкого труда.
— Жизнь и так не сахар, ратон.
Авантюрист и граф молча смотрели друг на друга как на совершенно разных существ.
— Прошу меня простить, но мне необходимо вернуться к повозке. Скажите, вы закончили? — спросил у меня Налдас, разрушая неловоке молчание. Я в ответ кивнул и легонько хлопнул по сумке. — Прекрасно. Тогда я покину вас, если вам не требуется моя помощь.
— И я пойду, — Галис махнул рукой. — Там Нот, кажется, опять полез на стражников. Как бы нам не заночевать в одной клетке, эльф.
— Почту за честь составить вам компанию, — Мялис услужливо кивнул. В ответ авантюрист засмеялся и пожелал эльфу приятного вечера в компании ягод и вина.
— Я должен тебе услугу, кса… Скажи, как я могу к тебе обращаться?
— Имя? — я едва не раскрыл рот от удивления. За всё время, пока мы с Налдасом путешествовали, меня впервые спрашивали о моём имени не для документов.
— Конечно. Мне не найти прощения, если продолжу называть ксатом разумного, кто настолько вошёл в моё положение.
— Лик’Тулкис.
— Лигх… Ликрв… Ли…
— Ликус. Наш язык для остальных разумных сложен.
— Благодарю тебя, Ликус. Я должен тебе услугу. Но, позволишь ли сначала передать ягоды и вино моим воинам? — сидевшие недалеко от нас равнинные эльфы смотрели на корзины широко раскрытыми от удивления глазами и часто моргали.
Я разрешил, изначально планируя поступить именно так. Граф поклонился в благодарность и позвал четырёх эльфов, чтобы те помогли отнести корзины. Я лишь успел запустить в одну из них руку и взять ягоду на пробу, предварительно спросив разрешения у Мялиса, чем нешуточно того удивил. Да, это всё куплено на мои деньги, но это подарок графу и принадлежат они ему. Остроухий принял мои доводы и разрешил взять.
Вытянутая красная ягода, длиною в две фаланги, по форме напоминала виноград, или даже барбарис, но с боковой вмятиной на всю длину, как у персика. С твёрдой оболочкой и мясистая, она пружинила в руках. Раньше мне казалось, что различие между прошлым миром и новым лишь в магии да скверне, но вот теперь нашлись неизвестные
