бы принять самые действенные свои меры для их освобождения. Среди многих, кто страдает из-за этого прискорбного события, есть некий Гунтер, испытывающий наибольшую боль, ибо он потерял своих жену и семерых сыновей, увезённых турками. Невозможно отговорить его от мысли умолять вашу милость дать ему утешение в его горе…»
Как жаль, что ни одно из этих писем пленников, по-видимому, не дошло через все эти годы до наших дней!
Спустя год, 20 июня 1632 года, казалось, мало что изменилось в самом Болтиморе. Логично предполагать, что некоторые дома, стоявшие внизу у бухты, были заново покрыты крышами и обновлены; другие же так и остались пустыми и лишёнными крыш, чтобы разрушаться под влажным морским бризом. Однако теперь солдаты были расквартированы в Ду наше де, той городской крепости, которую сэр Уолтер Коппингер был вынужден передать военным по распоряжению совета Манстера. Ходили слухи, что в этом году алжирцы вернутся. «Пятый отпрыск» был послан в Бристон на соединение с кораблём «Девятый отпрыск» и для полной переоснастки. На вершинах всех крупных холмов по побережью были расположены сигнальные огни. Надёжным людям было поручено зажигать их, но только в том случае, когда станет ясно, что алжирские военные корабли намереваются производить высадку. Небольшие отряды кавалерии были рассредоточены в стратегических точках внутри страны, готовые быстро выдвинуться к любому месту на побережье, где могла грозить опасность.
Что ж, так или иначе, сэр Уолтер Коппингер потерял даже крепость Дунашед, которая должна была отойти ему как компенсация за лишение его прав на Болтимор. Почему же с сэром Уолтером так скверно обошлись? Подозревали ли англичане о какой-то его роли в болтиморских событиях? Что же касается Хакетта, то он был повешен – но не двумя годами позднее, как утверждают некоторые, а очень скоро, настолько скоро, насколько это было возможно. В 1844 году националистически настроенный ирландский поэт по имени Томас Дэвис написал балладу о разграблении Болтимора, в которой он настаивал, что Хакетт был предателем Ирландии:
Два года минуло с тех пор, как кровь залила град,
Теперь родня страдавших там глядит, как казнь вершат,
Им видно: негодяй взошёл, дрожа, на эшафот,
То Хакетт, что алжирцев вёл, кончины подлой ждёт!
Когда в петле болтался он, молитву не взнесли,
Ведь он убийца братьев тех, кто днесь сюда пришли,
МакМурроу кто-то поминал, как звал норманнов вор[26],
Другой его Иудой клял, был хмурен Болтимор.
Ирония заключается в том, что Хакетт был предателем не Ирландии, а Англии; его казнили англичане за предательство английских интересов в Ирландии. По современным меркам Хакетт считался бы ирландским патриотом, а Мурат-реиса можно было бы сравнить с теми немцами, нанятыми Роджером Кейсментом в 1916 году (впрочем, они так и не появились, и Пасхальное восстание[27] потерпело крах без их участия) – Мурат был мавританским союзником Ирландского дела.
Чем же окончилась история этих пленников:
– Из Англии для их выкупа не было выслано никаких денег, поскольку позиция властей состояла в том, что такой успех лишь побудит пиратов предпринимать новые нападения. «Никаких переговоров с террористами», – как мы могли бы сказать сейчас.
– Для консула Джеймса Фризелла в Алжире наступили нелёгкие времена. Имеются сведения, что его отчаянное финансовое положение вынудило его прибегнуть к недостойным приёмам. Один английский пленник в письме своей жене в 1632 году просил её выслать выкуп за его освобождение мистеру Легхорну. Он заклинал её ни при каких условиях не высылать его брокерам-евреям консула Фризелла, так как эти люди имеют обыкновение придерживать у себя деньги на выкуп до тех пор, пока невольник, которому они предназначались, не умирал, а после этого уже никто больше не слышал об этих средствах.
– К 1633 году лишь один пленник (женщина) был выкуплен на свободу, выкуп внёс загадочный персонаж по имени Джоб Фрог Мартино из Лугано. Все же остальные, согласно сведениям консула Фризелла, либо умерли, либо были «обращены в турок».
– В списке, предоставленном лордами-судьями и Советом Ирландии Тайному совету, который приведён в календаре государственных документов Ирландии на 10 июля 1631 года, перечислено одиннадцать мальчиков; также в этом списке отмечено ещё несколько детей. Так как едва ли все эти дети были одного пола, логично предположить, что термин «мальчик» в этом перечне означал ребёнка мужского пола, достаточно взрослого, чтобы быть отлучённым от матери. Именно «мальчики» такого возраста больше всего интересовали набожных мусульман, и весьма вероятно, что эти одиннадцать ребят были убеждены алжирцами принять ислам. Все записи, оставленные христианами, находившимися в алжирской неволе, начиная от сделанных Сервантесом в XVI веке и заканчивая теми, что велись в последние дни эялета Алжир в начале XIX века, говорят о настойчивых попытках заставить пленённых мальчиков обратиться в мусульманскую веру. Большинство из этих обращений было совершено вследствие доброго отношения, ибо туркам и ренегатам, похоже, доставляло удовольствие лицезреть жизнерадостное поведение их юных новообращённых; но, к сожалению, имеются огорчительные свидетельства о применении силы, когда юноши сопротивлялись обращению.
– Принимая в расчёт некоторое число переходов в ислам и несколько продаж рабов в другие части Северной Африки и Леванта, по-прежнему остаётся впечатление, что довольно много пленников умерло в течение первых двух с половиной лет их неволи. Впрочем, болтиморским пленникам ещё повезло, что чума, регулярно и масштабно навещавшая побережье Северной Африки, не отмечалась в Алжире с 1624 года. Тем не менее оспа, холера, брюшной и сыпной тиф, а также корь постоянно забирали здесь жизни людей, а кто-то из совсем маленьких детей мог вскоре погибнуть от новых штаммов дизентерии.
– Всё возрастающая уверенность в том, что они забыты семьями и властями у них на родине, должна была заставить многих пожать плечами и целиком принять своё новое положение, в которое их так жестоко ввергла судьба. Очень может быть, что болтиморцы, увидев, как обосновались в Алжире исландцы, могли решить, что у Средиземноморского побережья есть некоторые преимущества в сравнении с открытыми ветрам берегами Северной Атлантики.
– После Английской революции Кромвель решил выкупить всех английских пленников в Алжире и послал некоего Эдмунда Карсона договариваться об их освобождении.
Список, составленный Эдмундом Карсоном в 1645 году, включает только одного человека из числа похищенных в Болтиморе в 1631 году. Её имя приведено как Джоан Бродбрук, и хотя о ней имеются записи, она всё ещё остаётся достаточно загадочной женщиной. Среди людей, названных в числе увезённых из Болтимора, в реляции, посланной в Тайный совет в Уайтхолле
