Они бежали по коридору, покрытому ковром. С обеих сторон двери в некогда роскошные комнаты были выломаны, а мебель превращена в груды обломков, среди которых валялись тела убитых. «Имперские граждане, — подумал Блонский. — Они прятались в своих домах, когда начались бои, и в них же погибли. Подлые трусы — все до одного! Они получили то, что заслужили».
Воины снова вышли на улицу, и теперь топот шагов несся отовсюду.
— Они везде! — вздохнула Анакора.
— Не совсем, — сказал Стил. — Мы имеем дело с одним взводом предателей. Возможно, это человек сорок, максимум пятьдесят, но они знают местность и куда мы направляемся. Поэтому отрезали нам путь к Ледяному дворцу и следуют позади, чтобы не дать нам пойти в обход.
— Тогда мы пройдем по их трупам! — воскликнул Пожар.
Стил вздохнул и кивнул, посмотрев на него.
— Дворец в том направлении, — указал он. — Только не забывайте, что наша цель — добраться до дворца и спасти исповедника Воллькендена. А это значит, что если нам не удастся убить всех еретиков, пусть будет так. Об этом вместо нас позаботятся вирусные бомбы.
— Да, сэр, — хором ответили ледяные гвардейцы.
— Мы ударим по врагу жестко и быстро, — сказал Гавотский. — Прорвемся сквозь его оцепление и пойдем дальше, не останавливаясь ни на секунду.
— Товарищи, — сказал Стил, — приготовьтесь к самому важному бою в вашей жизни.
Блонский стоял достаточно близко к Пожару, чтобы услышать, как молодой солдат прошептал: «Чертовски вовремя!»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
До уничтожения Крессиды 17 часов 12 минут 41 секунда
Они захватили врага врасплох.
Предатели, вероятно, ждали, что ледяные гвардейцы попытаются скрыться или занять оборону, найдя для этого какое-нибудь прочное здание, и тогда их жизни обошлись бы врагу дороже. Но никто не думал, что вальхалльцы атакуют сами.
Кто-то из предателей даже не успел глазом моргнуть, как был сражен первой очередью лазерных выстрелов. Другие развернулись и побежали прочь. Анакора этому ничуть не удивилась: разве стали бы бывшие гвардейцы предателями, будь у них достаточно храбрости?
Остальные враги оживились и начали отстреливаться, одновременно пытаясь найти укрытие. Осколочная граната, брошенная Стилом, разорвала на куски еще двоих, оставшиеся в панике расступились. Едва успели разлететься осколки от взрыва, как ледяные гвардейцы ринулись в атаку. Они знали, что этим подставляют себя под огонь противника, но в то же время понимали, что оставаться на месте подобно смерти от рук предателей, шедших за ними по пятам и сжимавших кольцо.
Ледяные гвардейцы не теряли самообладания. Они пробивались сквозь ряды противника, полагаясь на скорость и внезапность. А еще на огонь лазганов, которыми они отстреливались с обеих сторон. Перешагивая через трупы предателей, Анакора вдруг увидела, что один из них жив, и тут же почувствовала, как рука в перчатке схватила ее за ногу. Она споткнулась и, вытянув руки, чтобы сохранить равновесие, ударила по руке еретика другой ногой. К счастью, враг был ранен и терял силы. Застонав от удара, он отпустил ее.
Анакора увидела, как Палинев остановился и повернулся в ее сторону, готовясь прийти на помощь. Она решительно встряхнула головой, показывая, что не нуждается в ней и не хочет, чтобы он рисковал из-за нее жизнью. Именно этого она боялась после того, как Пожар открыл ее секрет остальным, — ее волновало не столько то, что другие подозревают ее в предательстве, сколько то, что ее считают слабой.
Палинев, казалось, понял намек и, остановившись на секунду, чтобы выхватить лазган из рук мертвого предателя, побежал дальше. Анакора догадалась, что ему нужен источник энергопитания, и решила последовать его примеру — подобрать пару лазганов с трупов врагов, прежде чем догонять товарищей. Вынув из одного аккумулятор, Анакора бросила его Пожару, который, похоже, нуждался в нем больше, чем другие.
И тут их накрыла вторая волна предателей: враги атаковали вальхалльцев с обеих сторон, захватив в клещи. Пожар отреагировал первым: он ворвался в ряды предателей с левого фланга, бешено размахивая лазганом, который держал в одной руке, и за ним последовали почти все остальные бойцы. Анакора, оказавшись в гуще рукопашного боя, встала спиной к спине с Михалевым, и они вместе били врагов ножами, штыками, даже кулаками. Но врагов с каждой секундой прибавлялось, и вскоре они почти задавили вальхалльцев своей численностью.
Из всех воинов только Палинев не бросился в атаку. Не дожидаясь, когда новоприбывшие предатели заметят его, он скользнул в темный коридор, поднял свой снайперский лазган и старательно выбирал цели, пока восемь его товарищей сражались с более чем двумя десятками гвардейцев-предателей. Ледяные гвардейцы действовали сплоченной группой, распределившись так, чтобы каждого за раз могли атаковать не более чем двое предателей. Еретики толкались и мешали друг другу; стреляя в ледяных гвардейцев, они иногда попадали в своих. Палинев в этом не участвовал.
Один предатель сильно ударил Гавотского в подбородок. Сержант пошатнулся, но выстрел Палинева пробил еретику голову, прежде чем тот успел воспользоваться своим преимуществом. Враги даже не успели понять, что в них кто-то стреляет из укрытия, как Палинев сразил выстрелом еще одного предателя на периферии боя, а потом еще двоих, пытавшихся в замешательстве найти невидимого снайпера. Наконец еретики обнаружили, где он скрывается, и открыли огонь по коридору. От попадания лазерных лучей над головой Палинева посыпались осколки каменной кладки, но он, по крайней мере, знал, что четверо или пятеро предателей теперь отвлечены от боя с товарищами.
Он толкнул плечом находившуюся рядом дверь и проскользнул в другой жилой комплекс. В этот момент в коридор, где он был секунду назад, влетела осколочная граната. Взрывная волна сорвала с петель дверь и прокатилась по коридору, едва не сбив Палинева с ног. Ледяной гвардеец, остановившись у окна, занял новую позицию, уложил несколькими выстрелами еще одного предателя и, не ожидая, пока противник прижмет его огнем, бросился к другому окну.
Из другого окна Палинев увидел, что ряды врагов поредели. Их превосходство уже не было подавляющим. Некоторые еретики оторвались от противника, решив, что выгоднее вести обстрел из лазганов с отдаленной позиции.
Баррески бросился сразу на двоих. Они направили на него свои штыки, но танкист, включив силовой кулак на правой руке, одним точным ударом выбил оружие сразу у обоих. Следующий удар силовым кулаком пришелся предателю в живот, и тот рухнул, корчась от боли и кашляя кровью. Второй вцепился в Баррески и стал срывать с него силовой кулак, но вальхаллец схватил врага за бронежилет и небрежно швырнул его через плечо. Предатель, неуклюже растопырив конечности, описал дугу и с грохотом врезался в стену.
Пожара, порядком отставшего от остальных, — из-за раненой руки он не успел вовремя поднять лазган — два предателя прижали спиной к балконным перилам, угрожая сбросить с высоты десяти этажей. Палинев открыл по ним огонь и умудрился сразить одного наповал, попав между лопаток.
