крепости, так что, при больших к тому же потерях и убитыми, не стало сил для защиты. Поэтому люди из Торейды стали просить мира, получили согласие и позволение выйти из замка; почти все они оказались переранены. Жители же Гольма, виновники злого дела, принуждены были сдаться, а старейшины их были отведены в Ригу и, по заслугам, брошены в тюрьму.
Прочие же, бывшие в замке, ради таинства крещения, ранее принятого ими, были пощажены, да и потом не терпели ничего дурного.
Все славное, что до этого времени произошло в Ливонии, бог совершил не мужеством многих, а руками немногих, поэтому за многократные победы да будет благословен бог во веки.
(Голод в Риге. Занятие Гольма) Был голод в то время и сильный недостаток съестного в городе, но тут бог послал епископского священника Даниила с двумя грузовыми судами (coggonibus) из Готландии, до верху полными хлеба и прочих необходимых вещей. Того же Даниила епископ отправил со своим воеводой Гевегардом, балистариями{63} и некоторыми другими занять вышеназванный замок Гольм, чтобы ливы впредь не могли сопротивляться там христианам, зовя на помощь русских и язычников. Старейшин же гольмских епископ впоследствии повез с собой в Тевтонию, чтобы, познакомившись там с христианскими обычаями, научились быть верными и те, кто всегда были неверными.
10. (Нападение рижан с семигаллами на Торейду) После того рижане, помня обо всех обидах, причиненных им жителями Торейды, еще язычниками, и о частом нарушении ими мира, призвали на помощь семигаллов, чтобы отомстить врагам. Семигаллы, всегда относившиеся враждебно к жителям Торейды, обрадовались и пошли навстречу рижанам с князем своим Вестгардом в количестве около трех тысяч человек. Продвинувшись вперед к Койве{64}, рижане разделили свое войско и половину отдали Каупо, бывшему предводителем. Дело в том, что он, по возвращении из Рима, стал преданнейшим человеком, из-за преследований со стороны ливов бежал в город и почти весь тот год оставался с христианами.
Другую половину войска они послали в направлении Дабрела. Каупо пошел с войском к своему замку, где были его родные и друзья, язычники. Когда они вдруг увидели неожиданно появившееся войско, их охватил страх и лишь немногие взошли на стены защищать замок, большинство же перелезло через вал в задней части замка и бежало в леса и горные места{65}. Христиане мужественно осадили замок и наконец храбро взошли на валы. Враги были побеждены и прогнаны из укреплений, христиане вступили в замок и, преследуя там язычников, до пятидесяти человек убили, а прочие спаслись бегством. Захватив все имущество и большую добычу, замок зажгли. Когда ливы, бывшие по другую сторону Койвы в замке Дабрела, заметили столб дыма и огня и увидели, что замок Каупо горит, они, боясь, что с ними и с их замком будет то же, собрали всех в замок, взошли на крепостной вал в ожидании неприятеля и встретили его, храбро сопротивляясь. Дабрел, их старейшина, ободрял их и поддерживал, говоря, как филистимляне: "Крепитесь и сражайтесь, филистимляне, чтобы не стать рабами евреев"{66}. Пилигримы, целый день осаждавшие замок вместе с семигаллами, не могли взять его; некоторые из них пытались с немногими взойти с другой стороны, но потеряли там пятерых человек убитыми{67}.
Увидев, что замок весьма крепок и неприступен, отступили, опустошив область, вернулись к своим и, остановившись под Ригой вместе с остальным отошедшим войском, разделили всю взятую добычу. Епископ, возблагодарив бога, отпустил по домам радостных семигаллов.
11. (Четвертая поезда Альберта в Германию) После этого, возобновив мир с ливами, епископ собрался ехать в Тевтонию, но выйдя в море, целую ночь бился под страшной бурей, а на следующий день его снова пригнало в Двину. Несколько дней он наслаждался отдыхом, не жгло его и солнце счастья днем, не печалила и луна неудачи ночью{68}, но не отступал он от божьего дела ни на суше, ни на море. Принеся богу благодарность, он снова пустился в те же опасности, каких избежал, и, пользуясь посланной богом тишиной, отправился в Алеманию собирать пилигримов для защиты церкви.
12. (Поход на Ригу Владимира полоцкого. Осада Гольма) Позднее кое-кто из ливов, упорствуя в коварстве, известили короля полоцкого через гонцов об уроне, понесенном своими, и просили притти на помощь им против тевтонов, пользуясь в особенности временем, пока в Риге оставалось немного людей, а другие уехали с епископом. Слушаясь их зова и советов, король собрал войско со всех концов своего королевства, а также от соседних королей, своих друзей, и с великой храбростью спустился вниз по Двине на корабле.
При высадке у Икесколы многие из них были ранены балистариями рыцаря Конрада. Заметив, что тевтоны находятся в замке, пошли дальше и, внезапно подойдя к замку Гольм, окружили его со всех сторон. Ливы же, не знавшие о приходе войска, одни побежали и скрылись в леса, другие присоединились к тевтонам и заперлись в замке, балистарии взошли на валы и переранили множество врагов. Русские с своей стороны, не знавшие применения балисты, но опытные в стрельбе из лука, бились много дней и ранили многих на валах; они собрали большой костер из бревен и старались поджечь укрепления, но старания эти были напрасны, а при сборе леса многие из них пали раненые балистариями. Поэтому король послал гонцов к жителям Торейды, к лэттам и к окрестным язычникам, чтобы все они выступали в поход против рижан. Люди из Торейды тотчас же с радостью собрались к королю, и было поручено пришедшим единственное дело: собирать дрова для поджога замка, а так как защитного вооружения они не имели, то при собирании дров великое множество и было перебито неожиданными выстрелами. Лэпы же и сами не пришли и гонцов не прислали. Устроили русские и небольшую метательную машину, по образцу тевтонских, но, не зная искусства метать камни, ранили многих у себя, попадая в тыл. Тевтоны, по своей малочисленности (их было всего двадцать человек), боясь предательства со стороны ливов, которых много было с ними в замке, днем и ночью оставались на валах в полном вооружении, охраняя замок и от друзей внутри и от врагов извне. Ливы же ежедневно все искали с королем способа, как бы захватив их хитростью, предать в руки русским, и если бы продлились дни войны{69}, то едва ли рижане и жители Гольма, при своей малочисленности, могли бы защититься.
В Риге боялись и за положение города, так как сооружения его еще не
