Книга Маска Зеркал - M. A. Каррик

Леато поднялся. Его лицо приобрело каменные черты. Не хотелось бы оставлять все так, но я обещал встретиться с Бондиро в "Свистящем тростнике", а это позже, чем я думал".

На этот раз Донайя произнесла имя Леато скандальным тоном. "У нас гостья! Ты не можешь уйти так рано…"

Через окна доносился перезвон башенных часов, звучавший как Пятая Земля. "О, Люмен", — сказала Донайя. "Уже так поздно".

Рената вытерла рот салфеткой и тоже встала. "Я тоже должна идти. Я не хотела так долго злоупотреблять вашим гостеприимством, Эра Трементис".

"Пожалуйста, не думай об этом, Альта Рената. Это было довольно… приятно". Донайя выглядела удивленной, как будто эти слова были правдой, а не манерной формальностью. "И раз уж мой сын так груб, то меньшее, что он может сделать, это проводить тебя и вызвать портшез".

Это прозвучало как приказ. Леато сделал все, что ему было велено, вызвал Тесс из комнаты для слуг, укутал Ренату в плащ и снова заплатил за портшез. Ренате очень хотелось расспросить Тесс о том, что она узнала под лестницей… но сначала нужно было сделать кое-что еще.

Всегда можно было предположить, что Леато был включен в приглашение Бондиро в театр, но Рената сомневалась в этом. Нет, она подозревала, что кузен Леато лжет сквозь зубы.

И она собиралась выяснить, почему.

Лейсвотер, Старый остров: Суйлун 8

Рената последовала за Леато из " Жемчужины", велев своим носильщикам дождаться, пока он покинет поместье Трементис, а затем сошла с портшеза у подножия моста Лейсуотер, натянув на лицо свою простую белую маску. Никто не въезжал на портшезах в этот узкий клубок улиц.

Не было и тех, кто появлялся на ужине в масках или ином виде, как это было принято у Ренаты. Она поспешно сняла плащ, распустила волосы и накинула на плечи полосатый шерстяной плащ Тесс. Но даже тогда на нее смотрели странно: они следовали за Леато так близко, как только осмеливались.

Когда он вошел в "Свистящий тростник", она удивилась. Может быть, он все-таки собирался встретиться с Бондиро? Она вывернула пальто наизнанку — самый быстрый способ сделать себя менее заметной и подтверждение настояния Тесс на том, чтобы подкладка ее одежды всегда была аккуратной, — откинула волосы назад и проскользнула в дверь, наполовину гадая, не выскользнул ли он через черный ход.

Но нет. Он ждал за столиком у одной из стен, а двое мужчин освобождали места, давая ей возможность наблюдать за Леато со спины. Она опустилась на один из стульев почти до того, как задница мужчины покинула его, и смотрела на парня, который должен был занять другой, пока Тесс не вышла из бара, чтобы занять его.

"Зрель" здесь все равно дешевле канальной воды", — сказала сестра, поставив две чашки, чтобы ее присутствие выглядело законным. Она сделала неуверенный глоток и закашлялась, глаза ее слезились от напряжения. "И все такая же мерзкая. Мать и Крона, неужели мы когда-то сражались за эти отбросы и считали, что нам повезло, что они нам достались?"

Только Тесс могла оглядывать мрачный танцевальный зал с яркими глазами и постукиванием пальцами по ногам, словно ее приключения здесь были счастливым воспоминанием. Рен помнила все по-другому. Здесь были полные карманы денег — азартные игроки, как правило, начинали и заканчивали свои ночи в "Свистящем тростнике", куда бы они ни заходили в промежутках, — но у дверей стояли стражники, готовые вцепиться в любой слишком тяжелый или слишком медленный палец. Они приходили только тогда, когда отчаянно нуждались в хорошем дубле, чтобы вернуть его Ондракье. Рен накладывала на себя грим и делала все возможное, чтобы руки не блуждали, пока ее товарищи по узлу не поднимут все, что могли.

Ее товарищи по узлу. Она почувствовала, что в горле у нее встал комок. Завоевание Трементиса должно было отвлечь меня от всего этого.

В этот момент в комнату вошла знакомая фигура и, осмотрев помещение, направилась к столу Леато.

Тесс тоже увидела его, если не его цель. Она села ровнее. "Девичьи панталоны, разве это не… Уф!"

Вероятность того, что Сточек услышит ее за постоянным шумом танцевального зала, была невелика, но Рен не собиралась рисковать. Достаточно было того, что Леато мог заметить ее или Тесс, а теперь у них было два глаза, о которых нужно было беспокоиться. "Извините, — пробормотала она, убирая локоть с ребер Тесс. "Но теперь я, кажется, понимаю".

Сточек был настолько близок к институту, насколько это вообще возможно в Лейсуотере: врасценец средних лет, торгующий маленькими мечтами с Затацкого канала. В кармане у него обычно был мешочек с медовыми камнями, которые он раздавал своим любимцам среди торговцев и речных крыс — в том числе и Рен.

Пять лет не так сильно изменили его, как их. Его длинные волосы по-прежнему были густыми и черными, как речная грязь, собраны в косы и переплетены разноцветными лентами и колокольчиками. У него не хватало еще нескольких пальцев, и он носил свежую повязку вокруг сустава, слишком короткого, чтобы быть полноценным большим пальцем. Таково было наказание за торговлю ажами, когда не было возможности дать взятку. А Сточек торговал ажами еще до рождения Рен.

Так вот чем занимался Леато. То же, что делал до него его отец: укрыться от жизненных трудностей в маленьком отголоске мечты Ажераиса.

Но она видела множество людей, покупающих у Сточека, в том числе и жителей трущоб в масках, и никто из них не вел себя так, как Леато сейчас. Наклонившись над столом, словно не желая, чтобы его подслушали, он заговорил, пока Сточек слушал.

"По-моему, это не похоже на сделку", — пробормотала Тесс на ухо Рен.

Леато положил на стол деньги, но ожидаемой сделки не произошло: Вместо того чтобы передать пузырек ажа, Сточек начал говорить.

Рен проклинала переполненный танцевальный зал. Люди постоянно перемещались в пределах ее видимости, прерывая ее попытки разобрать по губам слова мужчины. Она не могла даже попытаться подойти ближе и прислушаться. Если бы у нее было время на маскировку, она могла бы украсть поднос и несколько чашек и попытаться выдать себя за официанта, но с лицом, раскрашенным под Ренату, и в таком же белье, как на ужине, она не рискнула.

За что бы Леато ни заплатил Сточеку, он заплатил хорошо. Один певец покинул сцену, другой занял ее, прежде чем мужчина перестал отвечать на вопросы Леато, скрестил руки и