class="p1">– Это ещё что такое-э? – не в силах сдерживать рыдания, спросила Ольга.
– Абхьянга! – Они мягко помогли ей подняться и повели в дальний вагончик.
Как вы уже поняли, никто ничего не пытался объяснять. А смысл, вы же в Индии.
Вождь обезьян вошёл в конюшни. Его сопровождали гориллы-охранники и маленький метис-казначей с длинным хвостом, рыжим хохолком и весьма внушительной для обезьяны шерстью на лбу. В руках он держал дощечку и палочку. Лошади беспокойно зафыркали и захлопали крыльями, учуяв непривычный животный запах.
Бывший страж Ли покорно следовал за обезьянами. Несколько минут назад он передал свою должность гиббону с глуповатым выражением лица. Нет, будем честными, с самым тупым! Гиббон сразу уронил пагоду прямо на мраморный пол, и она разлетелась вдребезги.
– Ты будешь консультантом, пока мой народ не разберётся, что тут и как, – сообщил экс-стражу Хануман. – Где наш новый конюх? Почему от этого денника так несёт навозом, словно его не чистили со времён моей работы в этих конюшнях? Эй! Конюх Юй-ди!
Вождь обезьян вложил пальцы в рот и засвистел. Лошади занервничали ещё больше. Некоторые из них с опаской высовывали головы из стойл, чтобы посмотреть: а что, собственно, тут происходит? Другие, наоборот, вжимались крупами в денники, стараясь отойти подальше от дверей.
Новоявленный конюх появился почти сразу. Он нёс на плече лопату и грабли. Бывший император Поднебесной низко поклонился царю обезьян и улыбнулся Ли.
– Ты плохо убираешь за моими лошадьми, Юй-ди, – грозно сказал Хануман. – А не отходить ли тебя палками?
Обезьяны, сопровождавшие царя, мгновенно замолчали. Даже кони перестали ржать и стучать копытами, впав в шок от такой наглости. Юй-ди так и стоял в поклоне, не разгибая спины.
– Хи-хи-хи! Шутка, – успокоил всех вождь обезьян. – Просто вычисти навоз из денников, нечего тут сгибаться в три погибели, иди работай. Да не путайся под ногами, пока мой казначей переписывает лошадей.
Казначей, очевидно, не умел писать. Он с важным видом слушал всю информацию о лошадях, которую рассказывал Ли, но царапал на дощечке лишь непонятные палочки да крючочки. А может, и нет, кто их знает…
В облезлом вагончике было тесно. Женщины зажгли свет, и Ольга увидела кровать, занимавшую бо́льшую часть пространства. На эту кровать её и уложили, перевернув на спину. Девушка попыталась было запротестовать и встать, но сильные женские руки припечатали её к подушке. Несколько голосов стали тихо напевать мантры.
– Что вы делаете?
– Абхьянга, дэви! – охотно пояснила одна из женщин.
– Это успокоительное? Или какой-нибудь чай из трав?
– Лучше!
Но лучше не было. Вагончик окурили благовониями, от чего у блондинки сразу заболела голова, а потом она увидела, как одна из индианок поливает руки маслом.
– Это что?!
– Абхьянга, массаж, – пояснила женщина, хватаясь маслеными руками за её лицо.
– Эй, стоп, я не…
Но четыре руки гладили её лицо, шею, уши, волосы…
– Только не волосы!!! Вы льёте на мои волосы масло-о! Я их потом не отмою! У меня и так жирная кожа головы! Суки-и…
Тщательно втерев тёплое ароматизированное масло в волосы блондинки, индианки спустились ниже, затем перевернули Ольгу на спину, потом прошлись маслом по спине, ягодицам, рукам и ногам, вручили какую-то чашку с непонятной мукой и отправили за занавеску, в убитый временем душ.
– А мыло? Шампунь? – тоскливо взвыла Ольга и узнала, что смывать масло ей придётся этой самой мукой. Правда, ей капнули на ладони каплю какого-то мыльного средства для волос.
Шампунь это был или жидкое мыло, блондинка решила не уточнять – по запаху субстанция уж очень смахивала на кухонный «Фейри». Девушка даже пустила скупую, одинокую слезу, заранее оплакивая здоровье своих волос, однако напрасно: слой масла был такой, что волосы, скорее всего, даже не ощутили на себе воздействие вредных ПАВов. Они вообще не промылись! И тело тоже никак не отмывалось этой мукой!
А потом в душе закончилась вода. Последняя ржавая капля упала россиянке на нос…
Ольгу трясло. Она была жирная и скользкая, как блин, с грязными волосами, липкая, противная самой себе, и главное: как теперь ей одеваться?! Одежда сразу же станет грязной!
С негодованием она высказала всё это простыми и очень прямолинейными русскими словами удивлённым индианкам, которые в свою очередь уверяли её, что абхьянга должна была открыть ей все чакры сразу, отрастить третий глаз, вывести шлаки, а ещё…
И вот тут Ольга взорвалась:
– Какие шлаки?! В головах у вас шлаки! Наслушаются-начитаются-насмотрятся всяких гуринь, мошенников и инфоцыган необразованных, а потом несут дичь! Вы хоть гуглили, что такое «шлаки»? Дуры! – прооралась она и вышла из вагончика в липнущем к телу сари, с мокрыми и сальными прядями и искажённым от гнева лицом.
– Где тут можно помыться по-человечески? – спросила она, подойдя к китайской троице.
Сунь Укун непонимающе уставился на неё.
– Я грязная! – крикнула она, топнув ножкой.
– Женщина, нам надо в Китай.
– Иди! А я пойду мыться!
Стемнело. Ша Уцзин предложил добраться до океана, тут недалеко, километров пятьдесят по прямой. Однако Ольга категорически отказалась от предложенной перспективы, сообщив, что после купания в солёной воде ей по-любому обязательно придётся ополоснуться водой пресной, иначе кожа и волосы будут угроблены навсегда.
К тому же её ни капельки не радовала перспектива лезть в ночной океан, в котором может быть что угодно и кто угодно. Даже тот же Ша Уцзин запросто перевоплотится во что-нибудь водоплавающее и сожрёт её под шумок – он давно на это дело облизывается. Нет уж!
– Мы идём к Ракшасе, – заявила девушка. – Он единственный, у кого есть горячая вода!
Все трое китайцев протестовали, но кто бы их спрашивал? Ситуация критическая – у женщины грязные волосы, тут понимать надо. Женщина с грязными волосами – она злая, нервная и может даже убить ненароком. Даже демонов. Да кого угодно может убить. Учтите!
Яшмовое Личико сидела в беседке, положив голые ноги на перила. Её брови были нахмурены. Расписной бумажный веер порхал в руке то быстрее, то медленнее, то вовсе останавливался, одним движением пальцев складываясь в узкую неприметную полосочку.
Что эта желтоволосая женщина себе позволяет? Она же крутит демонами, как хочет. Даже ракшаса с ней подружился. Да что там, она подчинила себе самого Сунь Укуна, которого не мог подчинить своей воле ни император, ни Гуаньинь, ни даже сам Будда. Неужели в этой пустоголовой девчонке есть силы, подобных которым нет у неё, дочери десятитысячелетней царицы лисиц?!
Царевна встала, положила наскучивший веер на перила, скинула красный халат, оставшись полностью обнажённой перед взглядами слуг, и лениво потянулась. Мгновением позже на ее месте стояла высокая молодая лиса. Она пару раз взмахнула хвостом, привыкая к новому органу, отряхнулась, выпрыгнула из беседки и рыжей стрелой унеслась прочь, юркнув под ноги громадного увальня – одного из стражников, которых приставил к ней муж.
Демон был слишком туп и уродлив, чтобы отреагировать быстро, его легко было обмануть: никогда ещё перед ним не обнажалась такая прекрасная женщина. Он прозевал всё.
Спустившись в низину, царевна тут же на ходу поймала незадачливого зайца и с жадностью расправилась с ним. Он наверняка успел бы уйти от обычной лисицы, но к быстроте оборотня никогда нельзя быть готовым. Пообедав, лисица тщательно отмыла мех на мордочке и лапах от крови в ближайшем ручье и повернула на восток. Она знает, что её не ждут. Тем интереснее будет встреча. Фыр-фыр-фыр…
Чёрный демон сидел перед костром и, очевидно, медитировал. В принципе, его бы не увидел никто, если бы языки костра не отблёскивали на лоснящейся коже. Ольга кашлянула и постучала по дереву. Демон тут же раскрыл белые глаза. Ещё через мгновение зрачки выкатились обратно откуда-то сверху, заняв своё естественное положение в глазных яблоках.
– Милая моя, вот это встреча! – Ракшаса улыбнулся и озадаченно почесал лысый затылок. – Вы же собирались идти то ли в Китай, то ли ещё куда-то, но явно не на мою поляну, это я точно помню!
Ольга нервно хмыкнула, покосившись на троицу китайцев, сопровождавших её.
– Знаешь, я тебя понимаю. Я бы тоже предпочла, чтобы этой банды тут не было.
