папой, все эти дни опекают меня с особой тщательностью. Я всё понимаю. Единственная дочь чуть не умерла и провела в коме два дня. Это сильно сказалось по родителям. Но такая же ситуация могла произойти с кем угодно. Так я говорю родителям.
Но если подумать нормально. Такое могло в реальности произойти только со мной. Человеком, который никогда не знал, что такое везение. Человек, который каждую свою оценку заработал пахая.
Моё невезения за последние месяцы, мне кажется, зашкалило. По всем пунктам. И началось оно с грёбаных отношений. После возвращения в универ, я сделаю всё, чтобы это исправить.
Мы передвигаемся в большой дом Серёжи. Где остальные продолжают развлекаться, пить, танцевать.
Я же, истощена и обессилена. Поэтому, как только появляется возможность, отправляюсь в комнату спать. Принимаю душ, и только после этого ложусь в постель.
Меня знобит. Поэтому окно закрываю, и укрываюсь пледом. Мне хочется обдумать все воспоминания. Хочется составить новый план действий. Хочется кричать и рыдать. Но больше всего, я хочу отдохнуть. Я настолько опустошена тем, что вспомнила. Пазлы сложились, но не стали целыми. Трещины слишком большие.
Засыпаю почти сразу. Мне ничего не снится. Лишь иногда, сквозь сон, мне казалось, я слышала голос. Это был мужской голос. Сил открывать глаза не было. И скорее всего, это всё моё подсознание. Всё так же играет со мной.
Утром, когда я проснулась, первое что увидела, это настежь открытое окно в комнате, и запах мужского парфюма.
Знакомый до боли аромат, сразу же пробивает ноздри. Но как? Я не помню, чтоб вчера от кого-то пахло этим парфюмом. Я бы сразу узнала его.
Возможно, просто я не со всеми общалась. А может, что, скорее всего, это просто поврежденный мозг играет со мной, после того, как я вчера всё вспомнила. Он напоминает мне обо всём и сразу.
И этот аромат, это аромат Гордея Горского. Парня, который сначала подарил мне рай, а потом отправил в ад.
Глава 17. "Сплошная ложь повсюду"
Гордей
Я не знаю с чего мне начать. Куда двигаться. И что вообще сейчас делать со своей жизнью.
Ступор — это отсутствие реакций, из которого человека можно вывести только с применением энергетичной физической стимуляции.
Мой же ступор, кажись, похож на кому. Причём приносящую боль.
Кома — это состояние отсутствия реакций, из которого человека нельзя вывести и при котором глаза человека остаются закрытыми, даже если человека стимулируют.
Вот я тоже себя стимулирую, ежедневно. Хотя хожу, правда, с открытыми глазами. Я можно сказать, даже живу. Вот только жизнью это назвать сложно.
Существую.
Вот уже три недели.
Со дня моего рождения. Точнее с того вечера.
Для начала вернусь в начало вечеринки. Перед приездом Наташи, я договариваюсь о встрече с Вероникой. Пора поставить точку в этих долгих, мучительных отношениях. Я так устал притворяться. Я наконец-то смогу быть счастлив.
С ней. Ту, которую люблю!
В этом не сомневаюсь ни секунды. Просто я никогда ничего подобного не чувствовал. Никогда не верил, в правдоподобность фразы "Бабочки в животе". Для меня это звучало, как описание мыльной оперы, мелодрамы. Но не безграничного чувства счастья, лишь от присутствия человека рядом. Улыбки, которая не сходит с твоего лица, лишь от смс. А когда она засыпает и просыпается в моих объятьях, я разрываюсь на мелкие атомы. И порю, порю…
Вероника приезжает с опозданием. Вечеринка в разгаре, и как мне кажется, уже догадывается, о чём будет разговор.
— И? Я слушаю тебя. Хотя, стой, не говори. Дай угадаю. Ты хочешь расстаться? И это из-за черри?
Я зависаю. От куда она знает? Мы же всё время прятались. И тем более Ники не было в городе. Пока я перевариваю информацию, она продолжает.
— Думал, я не узнаю? Боже, правда, думал? Та плевать на это. Я не злюсь. Поиграл с ней и хватит. Таких шлюх, как она, миллионы.
— Она не шлюха! — вырывается в секунду. — Не дарит свою девственность, кому попало, как ты.
— Тут я готова даже с тобой поспорить.
— О чём это ты?
— Ну, во-первых, мы с ней действительно в чем-то похожи. Влюбились в одного брата. А трахаемся с другим.
— О чём это ты? — подлетаю к ней и хватаю за горло. Рука сжимается автоматически.
— Отпусти, — хрипит она. — А то не смогу до рассказывать.
Ослабляю пальцы, давая возможность ей вдохнуть. А потом и вовсе отхожу на безопасное расстояние. Боюсь, то, что она скажет, может помочь мне сорваться.
— А то, что ты никогда не интересовался, кто же был моим первым мужчиной. И ты знаешь, Матвей, в отличие от тебя, не церемонился с моей девственностью.
— Ты врёшь! Скажи, что ты врёшь!
— Нет. Не вру. Не думала, что ты узнаешь. Та и не хотела, тебе это говорить. Но боль за боль. Ты с черри, я с Матвеем.
— Блядь, меня тошнит от тебя. Если бы я знал, в жизни не дотронулся к тебе.
— А от Наташи тоже так тошнить будет? Она вон уже пробует на вкус член Матвея.
— Ты врёшь, сука. Наташа не такая как ты.
Хватаю её за горло, и даже приподнимаю. Глаза её блестят, но вот губы. Она улыбается, не смотря на то, что ей больно. Боже, какая она больная. Как я мог быть с ней так долго, и не замечать очевидного.
— Беги скорее, — хрипит она, — а то пропустишь самое интересное.
Бросаю её. Даже руки марать не хочу.
— Я тебе не верю, — почти выплевываю я.
— Так иди и проверь.
— Где она?
— В ванной на втором этаже.
Сам не свой мчусь на второй этаж. Музыка громкая, народу слишком много. Но для меня время как остановилось. Мне просто нужно убедиться, что её там нет. А потом вернуться к Веронике и прибить её. Только за то, что оскорбила и наговорила гадостей в её сторону.
Но когда открываю дверь, замираю.
Вдох, выход.
Остановка сердца. И бешеная пульсация в висках. Мне хочется орать. Убивать. Уничтожить всех и вся. Но вместо этого выдыхаю только её имя.
— Наташа…
Взгляда хватает, чтобы увидеть, что тут происходит.
В моей памяти отпечатываются кадры фотоаппарата. Платье задрано, член Матвея, Наташа…
Этого достаточно. Дальше миллион матов и амнезия. Я помню, что просто бегу. Уношу ноги подальше. Нет сил, думать, анализировать, даже принять боль.
В голове всё смешалось одним огромным клубком непонимания.
— Я переспала с Матвеем… Он в отличие от тебя не церемонился с моей девственностью… Она
