набросился на меня с поцелуями. Я видела его встревоженное лицо и понимала, что ему сейчас просто нужно почувствовать мое физическое присутствие.
Он быстро взял себя в руки и торопливо заговорил:
— Мне удалось выйти на контакт с твоей матерью. Жесткая леди, должен сказать.
Я усмехнулась, да, она и такой может быть.
— Тебя разыскивают, но не могут найти виновных. Дай нам хоть какую-то нить.
— У меня для вас даже целый клубок. Это король Эдгар. Он похитил меня, чтобы получить наследников и выслужиться перед Ризой, Богиней Смерти. Но поскольку Антуан отказался оплодотворять меня, король решил сам этим заняться.
Кайден буквально рычит от моих последних слов, но я быстро целую его и продолжаю:
— Злиться будешь потом, когда меня освободите. У них много всяких зелий. Они постоянно меня ими опаивают. Из-за этого я плохо соображаю и не могу выходить в полноценный мир сновидений. К тебе смогла прийти, только потому, что ты помог.
Передай маме, что меня держат в каком-то поместье. Это точно не Дворец, нет столичного шума. Мне кажется, я слышала пение петухов. Значит, где-то рядом должна быть деревня. Обращайте внимание на большие каменные дома, похожие на поместье дворянина или зажиточного купца, потому что убранство богатое, но не роскошное.
А… еще, окна заколочены ставнями, это тоже, возможно, поможет. Еще, в этом поместье живет женщина, может быть экономка — крупная, высокая с маленькими поросячьими глазками, хромает на правую ногу. Пожалуйста, поторопитесь! Мне страшно. Спешите, прошу вас!
Чувствую, что все расплывается и последнее, что я вижу, это полные печали янтарные глаза.
Просыпаюсь от того, что меня бесцеремонно запихивают в ванну. И снова вымывают с жесткой мочалкой, но в этот раз мыло выбрано душистое, а после ванны тюремщица натирает меня маслами. Потом она пихает мне чашку с зельем. Я послушно выпиваю и прошусь в туалет. Она презрительно поджимает губы, вроде того, что принцессы в туалет не ходят, но все же, позволяет мне уединится, находясь при этом за дверью.
Я понимаю, что времени у меня крайне мало, поэтому, не церемонясь, сразу закладываю пальцы и быстро прощаюсь с ненавистным зельем. Прополаскиваю водой во рту и едва успеваю чуть умыться, как без стука ко мне врывается тюремщица. Бегло осматривает меня и уборную, но, не заметив ничего подозрительного, тянет в спальню.
Укладывает на живот и опять натирает какими-то маслами. Потом заставляет перевернуться и опять умасливает. Осматривает меня, лежащую совершенно обнаженной на подушках, видимо, остается довольна, потому что кивает головой и принимается зажигать свечи.
Потом возжигает несколько кадильниц и по спальне плывет тонкий голубой дымок. Закончив с этими приготовлениями, она отходит в дальний угол, садиться там и больше ее не слышно.
А я лежу и ощущаю какие-то странные чувства в теле. Те, которых в подобных обстоятельствах, быть не должно.
Какое-то тепло в… интимных местах. И ощущение, что по коже бегают мурашки и ожидание чего-то, и томление. Свет свечей странно мигает, а дым от кадильниц словно проникает в каждую пору кожи, вызывая особую чувствительность и чувственность.
Но это все касается только воздействия на тело, как физическую оболочку. Разума это не тронуло, а потому я могу анализировать возникшую ситуацию. И естественно, я понимаю, что моя тюремщица что-то подмешала в масло, свечи и благовония. Что-то, что вызывает во мне абсолютно аморальное желание грязного и грубого секса, причем все равно с кем. Подготовились, негодяи! Во мне закипает злость. И я ей рада, это гораздо продуктивнее, чем прежнее мое состояние вялости и обреченности.
В спальню заходит король Эдгар. Из одежды на нем только халат. В руке… плеть?? Совсем больной?
Он принюхивается к благовонию в воздухе и подходит ко мне. Я лежу, распластавшись на кровати, не в силах спрятать свое обнаженное тело от его похотливого взгляда. Он садится на кровать и проводит рукой по моему животу.
— Ты сейчас меня приятно удивила, девочка, — голос такой же мерзкий, как и его владелец — не ожидал, что ты так ладно слеплена. Конечно, худощава больно, на мой взгляд. Но, как оказалось, все что нужно, у тебя очень даже округлое.
С этими словами он торопливо облизнул губы языком и уставился на мою грудь. Протянув руку, принялся ее поглаживать, вызывая в моем теле горячий отклик, навеянный одурманивающими веществами.
— Какая нежная грудка, просто создана для моих рук. И сосочки уже торчат. Ты у нас горячая девочка, да?
Он щипает меня за сосок, и я, от невыносимого желания, издаю низкий горловой стон.
Король резко поднимает голову и внимательно на меня смотрит. Зрачки в зрачки. А потом подскакивает с кровати и буквально бежит к тому углу, где примостилась моя тюремщица. У меня нет желания смотреть, что там происходит, но я отлично все слышу и этого достаточно.
Сначала хлесткий звон пощечины, потом удар и громкие причитания, а поверх всего истерические вопли короля:
— Тебе кто сказал, одурманить ее?! Как ты посмела, без моего ведома?! Ты что о себе возомнила, тварь?!
Сначала стоны и крики громкие, но после каждого удара они становятся все тише, а потом замолкают совсем. И это жуткая тишина.
Наконец, звуки ударов и пыхтения прекращаются, и король появляется в поле моего зрения. Пояс с халата упал, и Эдгар предстает передо мной в распахнутом одеянии, демонстрирурия себя во всей красе.
Его худое, жилистое тело и лицо покрыты каплями крови, глаза свирепо выпучены, волосы всклокочены. В этот момент я не уверена, что он вообще в себе, настолько страшен и отвратителен его лик.
— Эта тварь испортила мне все удовольствие, — он не владеет голосом, срывается на визгливые истерические нотки — я уже представлял, как буду укрощать тебя, моя норовистая кобылка, а эта…
Он опять идет в угол и снова звуки ударов. Потом он уходит. А я остаюсь одна, еще не в силах поверить, что все обошлось, в очередной раз.
