– Боюсь, у меня его нет, зато у вас хватило бы на двоих.
Мариэтта вздохнула:
– И все же я не сдамся.
Ее решимость исторгла у него звук, похожий на нечто среднее между смехом и стоном.
– Вас что, правда ничем не остановить?
Мариэтта на мгновение задумалась.
– Может быть, кому-то это и под силу, но не вам, Макс, и не сейчас. Так вы собираетесь сотрудничать?
– А что, у меня есть выбор? – мрачно поинтересовался Макс.
Мариэтта покровительственно улыбнулась:
– Не думаю.
Не успел он подняться, как она наклонилась, и их лица оказались очень близко друг от друга. Макс с любопытством смотрел на нее, прикидывая, что она предпримет дальше, и надеясь, что ему хватит стойкости это вынести. Мгновение спустя он поймал себя на мысли о том, что у нее и правда очень нежная кожа, словно сливки, а глаза у нее такой ясной голубизны, какой он никогда не видел, в обрамлении столь густых ресниц. Ее рот – словно лук с изгибами по краям, всегда готовый к легкой улыбке, особенно завораживал Макса, потому что его хотелось бесконечно целовать.
Макс сжал подлокотники, чтобы не потянуться к ней, но Мариэтта уже отступила; каждая ее черточка выражал расстройство.
– Не знаю, что и делать, – уныло протянула она. – Макс, вы же обещали. Разве джентльмен может нарушить слово?
Максу с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица.
– Вы ведь играете роль, Мариэтта, и это значит, что все в ваших руках. Вам, а не мне нужна практика.
Она взглянула на него воинственным взглядом:
– Да? А вам что нужно? Сокрушать мои планы? Затаптывать меня в грязь? Что ж, у вас это неплохо получается. – Она обошла вокруг него, шелестя юбками, на ее хорошеньком живом лице появилось упрямое выражение. – Макс, мне больше не на кого положиться. По крайней мере, поцелуйте меня так, как это нужно делать. Вы ведь так целовали меня, когда я была здесь в прошлый раз.
– Тогда вы воспользовались моей слабостью.
– Так притворитесь, что сейчас такой же момент. – Она остановилась перед ним и уперла руки в бока. – Пожалуйста.
Макс словно издалека услышал свой голос:
– Ну, если вы настаиваете...
После этого менять решение было уже поздно.
Мариэтта торжествующе улыбнулась, наклонилась к нему и прижалась губами к его губам, да так и замерла. О Господи, она даже не знает основ! Отчего упомянутый ею похититель не научил ее этому? И неужели ему придется показывать ей все с самого начала?
«Поцелуй ее, ты же хочешь этого! Она сама попросила тебя об этом, так чего же ты ждешь?»
Положив руки на плечи Мариэтты, Макс отодвинул ее чуть назад.
– Поцелуй – нечто большее, чем касание губ, – хрипло пробормотал он. – Нужно ласкать ртом, но делать это нежно, вот так. – Он начал самым интимным образом прикасаться к ней губами.
Губы Мариэтты показались ему мягкими и нерешительными. Он провел языком по ее нижней губе, потом язык проник к ней в рот. Мариэтта издала тихий горловой звук и тут же повторила все в точности. Она осторожно следовала за ним, и ее уверенность росла.
Было время, когда Макс думал только о женщинах и об удовольствиях. Сколько же времени прошло с тех пор! Сколько он перевидал мамаш, желавших выдать дочерей за единственного сына герцога Баруона!
Сейчас, с Мариэттой Гринтри, все было по-другому, и Макс так до конца и не мог понять, почему так происходит.
Наконец их поцелуй прервался, но глаза Мариэтты оставались закрытыми; она стояла, опершись руками о его грудь, раскрыв раскрасневшиеся губы.
– Ах! – Это восклицание явно указывало на то, что она все поняла.
Наконец Мариэтта подняла ресницы и взглянула на него огромными голубыми глазами.
– Думаете, у меня получится?
– Пожалуй, да.
Она облизнула губы и тут же, ни мгновения не промедлив, принялась делать с ним то, что он только что проделал с ней. Максу пришлось держать руки неподвижно, чтобы не схватить и не притянуть это нежное прелестное тело вплотную к себе. Может, Мариэтта и неопытна, но она проницательна и обладает соблазнительным шармом, который Макс поначалу не заметил. Наверное, из нее выйдет хорошая куртизанка и ей действительно предначертано судьбой пойти по стопам матери, но внутренне Макс этого вовсе не желал, хотя и сам не знал почему.
* * *
Мариэтта ощутила, как внутри ее разлилось нечто горячее; ей хотелось свернуться у Макса на коленях или повиснуть у него на шее и целовать его вечно. Почему никто не сказал ей, что поцелуй может быть таким чувственным? Это даже не просто прелюдия к физической близости, это отдельная тема. Может, это и не совсем связь, но в расстоянии между ними было что-что очень эротичное. Их губы по-настоящему пылали, ей хотелось придвинуться еще ближе, взъерошить его волосы, запустить в них пальцы, а потом одну за другой расстегивать пуговицы на его пиджаке, изучая его всего с ног до головы.
В следующее мгновение раздался ужасный звон, будто поднос с чайными чашками попал в шторм. Мариэтта испуганно повернулась, словно для того, чтобы увидеть, как Дэниел пятится из комнаты с опущенным взглядом, а потом дверь со стуком закрывается.
И тут вдруг она поняла, что ей все равно. У нее получилось, она справилась! Вот только, целуя Макса, она почему-то даже не подумала об Афродите...
Интересно, а он тоже получил удовольствие или только притворялся, играл роль?
Мариэтта провела губами по его подбородку, легонько покусывая, потом лизнула, смакуя вкус его кожи.
Макс вздрогнул.
– Мариэтта, побойся Бога!
И тут она поняла: он хочет ее так же сильно, как и она его. Что бы он ни говорил, его тело жаждет ее. Поняв это, Мариэтта почему-то почувствовала облегчение. Пусть это лишь временная власть над ним, она должна быть невосприимчивой к тому, что ее могут использовать и бросить.
Макс вздохнул и повернул голову.
– Думаю, для одного дня достаточно, мы и так перепугали слуг. – Мариэтта с трудом узнала его голос.
– Но почему? – запротестовала она. – Мы ведь только начали. Поцелуй меня снова.
– Нет. – Он легонько оттолкнул ее, так что ей пришлось отступить. – Не могу поверить, что я это сделал. Наверное, я сошел с ума, или это скоро произойдет, если ты будешь поддерживать меня в таком состоянии.
Мариэтта вдруг почувствовала себя крайне неуютно. Наверное, он прав. Их интрижка только началась, и ей не следует быть столь нетерпеливой. Макс нужен ей для практики, а она, кажется, уже сейчас готова дойти до последней точки.
Проблема была в том, что Макс собирался вскоре покинуть Лондон, а ведь ей еще так много надо было узнать!
