– Макс?
Голос был знакомым, но на мгновение Макс забыл, чьим именно.
– Макс, это я, Мариэтта.
Повернув голову, Макс угрюмо взглянул на нее:
– А, Мариэтта. – Он провел рукой по лицу. – Как я понимаю, ты собираешься мне сказать, что не сможешь теперь выйти за меня замуж.
Она ошеломленно отступила назад. Ее глаза, не мигая смотревшие на него, были синими, точно океан, и Максу захотелось затеряться в них, обретя знакомые любовь и покой, но он сдержался.
– Какая ирония, да? Теперь отец восстановит меня в правах наследства на герцогский титул Баруонов, и я стану одним из самых богатых людей Англии, но таким я тебе не нужен.
Теперь Мариэтта точно знала, что он не в себе. Еще бы, после того, что только что произошло! Должно быть, он думает, сможет ли опять кому-нибудь доверять и сможет ли кто-нибудь теперь доверять ему...
– Ты что-то путаешь, Макс. Я люблю тебя и стану твоей герцогиней, если ты сам захочешь этого. По правде сказать, я даже думаю, что из меня выйдет очень хорошая герцогиня, если только...
– Господи, что еще? – простонал он.
– Я как раз собиралась сказать тебе в Воксхолл-Гарденз, а тут этот Слиппер...
– Да говори же, наконец!
– Афродита и мой отец собираются оставить мне клуб; не сейчас, позднее, когда Афродита больше не сможет им управлять. Думаю, мне это очень понравится, но ведь ты можешь не одобрить то, что твоя жена является владелицей подобного заведения, и я пойму, если...
Макс нахмурился:
– Это еще что за ерунда? – Он встал и не спеша прошелся по комнате, а потом заговорил – громко, словно хотел разом избавиться от всех недоразумений: – Послушай, Мариэтта, я люблю тебя, и если стану герцогом, самое меньшее, что ты можешь сделать, – это облегчить мне жизнь, став герцогиней. Что же до клуба, то мне все равно, поступай как знаешь. Можешь их хоть с полдюжины открыть, если это так для тебя важно.
Неожиданно для себя Мариэтта расплакалась, а затем бросилась к Максу и повисла у него на шее, обнимая и целуя его.
– Я боялась, что он тебя застрелит, – всхлипывая, произнесла она, – и тогда я потеряю тебя навсегда. Ах, Макс, я так тебя люблю!
– Я тоже боялся потерять тебя. – Макс нежно обнял ее, и они еще долго стояли обнявшись, находя успокоение в любви, радуясь тому, что никакие препятствия так и не смогли разлучить их.
Эпилог
Год спустя в Корнуолле...
Блэквуд не такой уж мрачный, как пугал Макс, но это, конечно, и не Велланд-Хаус, подумала Мариэтта. Впрочем, уединение было довольно-таки волнующим, особенно по ночам, как сейчас, – на небе сверкали звезды, а волны мягко разбивались о песок. Они с Максом были женаты вот уже десять месяцев, и теперь Мариэтте приходилось выполнять десятки обязанностей и контролировать сотни распоряжений, а шеренги слуг ожидали ее приказаний.
Спускаясь с утеса в бухту с белым песком, Мариэтта поморщилась. Макс с большой тщательностью перепроверял ход работы старой шахты, которую открыл заново. Жители деревни одобрили его решение – они радовались и аплодировали, когда карета их благодетелей проехала мимо деревни к дому.
До этого момента Мариэтта не понимала, как важна была для них эта шахта и как признательны они за то, что Макс дал им работу.
Для них он был почти героем.
Герцог восстановил Макса в правах наследства и даже публично извинился перед ним, но Макс все никак не мог простить его. Однако Мариэтта видела, что он понемногу оттаивает. Что бы ни сделал герцог, он все-таки отец, и ей было жаль его, несмотря на собственную обиду. Чувствуя это, герцог Баруон все больше тянулся к ней, и сейчас они уживались довольно неплохо.
Гарольд и Сюзанна уехали и теперь лишь иногда писали письма. Макс настоял на том, чтобы герцог вернул Сюзанне ее собственность, хотя она, казалось, не помнила, что сделала и почему. Гарольд же целыми днями занимался тем, что пытался сделать ее счастливой, и Мариэтта нисколько не обижалась на это.
Леди Гринтри и мистер Джардин последнее время жили очень уединенно, но Мариэтта начинала подозревать, что все у них может закончиться хорошо. Что же касается Лил и Йена Кита, то отношения между ними неожиданно охладели. Лил не желала это обсуждать, но Мариэтта надеялась, что в конце концов дело разрешится ко всеобщему удовольствию.
Ночь была теплой, по морю от соленого ветерка бежала небольшая рябь. Добравшись наконец до песка, Мариэтта улыбнулась. Оглянувшись, она увидела, что Макс идет за ней и луна освещает его выразительный силуэт. Сняв на ходу халат, Мариэтта бросила его на песок, и прохладный воздух коснулся ее кожи.
– Мариэтта?
Голос Макса только еще больше подстегнул ее.
– Ты пренебрегал мной, – мягко проговорила она, шагая обнаженной навстречу волнам, в то время как ее золотистые волосы укрывали спину.
Макс торопливо раздевался, его руки обняли ее, накрыли ее грудь, а губы горячо коснулись щеки.
– Моя дорогая куртизанка, – шепнул он и чуть приподнял ее, давая волнам возможность омыть ее ноги, на мгновение прижав к себе обнаженную жену.
– Надеюсь, ты не жалеешь, что вышла за меня замуж? – ласково прозвучал у нее над ухом его голос.
Мариэтта поцеловала мужа в губы, погладила руками его сильную грудь и, улыбнувшись, поглядела ему в глаза:
– Ну конечно, нет.
Макс усмехнулся, потом нагнул голову и жадно поцеловал ее грудь. Его руки заскользили вниз и накрыли ее лоно. Чуть согнув колени, он раздвинул бедра Мариэтты и вошел туда, куда так стремился его напрягшийся орган.
Мариэтта выдохнула и, выгнув шею, взглянула на ночное небо. Звезды освещали берег, и их отражения танцевали на воде. Удовольствие нарастало мягко, давая им возможность наслаждаться им как можно дольше.
Когда они оделись, Макс понес ее по песку обратно – в дом на утесе.
– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Мариэтта уткнулась носом ему в шею и наслаждалась его запахом.
– Случайно не о том, что ты открываешь новый бордель?
Она улыбнулась:
– Нет. Я ношу твоего ребенка.
Макс остановился и заглянул ей в глаза. Радость, отразившаяся на его лице, заставила ее расплакаться, а он все шел и шел, сжимая ее так крепко, как будто она была для него самой большой драгоценностью на свете.
