— Непристойных поз не будет, — разозлилась Джейн. — Грей снимает в классической манере, у него замечательные серии фотографий человеческого тела.
— И всем известно, как ты гордишься своим телом, не так ли? Всегда готова демонстрировать его.
— А ты всегда готов смотреть, черт бы тебя побрал! — заорала Джейн, впервые за многие недели ругательство сорвалось с ее губ.
— Я твой муж!
— Но не мой хозяин! Возможно, кому-то и нужно обращаться к тебе за советом, но только не мне. Я знаю, чего хочу. А сейчас я хочу позировать Грею. — После этих слов она покинула комнату.
К обеду Джейн не спустилась. Том провел большую часть вечера в своем кабинете. Когда наконец он лег в постель, Джейн притворилась, что уже спит.
Так продолжалось до конца недели. Теплота исчезла из их отношений, они старались разговаривать только по необходимости. Физически ощущалось царившее в доме напряжение.
В то утро, когда Джейн собиралась на встречу с фотографом, ей не удалось увидеться с Томом. С тяжелым сердцем садилась она в поезд. Том должен гордиться, что выбор пал на нее, должен поддерживать, подбодрить. Эта работа очень важна для нее.
По мере того как поезд уносил ее все дальше и дальше от Куинси, горечь усиливалась, но вместе с ней росла и решимость. Она не позволит Тому помешать ей. Когда она появится в студии, то должна выглядеть достойно, показаться во всей красе.
Когда в девять часов вечера сеанс закончился, Джейн падала от усталости. Найдя комнату в недорогой и тихой гостинице, она позвонила домой.
— Да? — послышался в трубке голос Тома. Ей показалось, или в его голосе и впрямь чувствовалось беспокойство?
— Дорогой, это я. Я все еще в Нью-Йорке. Уже поздно, думаю, мне лучше переночевать в гостинице и вернуться домой первым утренним поездом.
— Понятно, — сухо произнес он. — У тебя достаточно денег?
— Да.
— Ладно, позвони миссис Паркинс со станции, она встретит тебя.
— Хорошо. — От обиды у нее в горле появился комок. Джейн хотелось поговорить с мужем, рассказать, что позировать Грею вовсе не так интересно, как она ожидала. Он все время придирался, был высокомерен и злился по пустякам. Оказавшись вдали от Тома, она поняла, как мелочна и глупа возникшая между ними вражда, как ей не хватает его любви и нежности. Но гордость не позволила ей произнести это вслух. Черт бы его побрал! Том загнал ее в угол, и она не пойдет на уступки.
— Ну тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Не добавив ни слова, он повесил трубку.
Днем миссис Паркинс встретила Джейн на станции и подвезла ее до дома, а сама отправилась на рынок.
— Преподобный Уорбер дома, — сообщила домоправительница, когда Джейн выходила из машины.
Не обнаружив мужа внизу, она поднялась наверх. Сердце ее сжалось от страха, когда она вошла в спальню и увидела, как Том складывает вещи в чемодан. Неужели он решил оставить ее?
— Том?
Он обернулся.
— Привет, дорогая. Как съездила?
— Что ты делаешь? — спросила она, не обратив внимания на его вопрос. — Куда ты собрался?
— Финальные соревнования по гандболу, помнишь?
Вздох облегчения вырвался у нее.
— Ах, да. Когда?
— Прямо сейчас.
Разочарование охватило Джейн. Она надеялась сегодня уладить возникшее между ними недоразумение.
— Понятно. Надолго?
Том захлопнул чемодан.
— До первого поражения команды. — Он взял чемодан и направился вниз. — Я попросил церковного старосту присмотреть за делами в мое отсутствие. Если что-то срочное, звони мне.
— Ладно. — Джейн поплелась за мужем.
— Если я тебе понадоблюсь, жена тренера будет знать, где мы останавливаемся. — Том надел пальто и перчатки.
«Ты нужен мне сейчас!» — хотелось крикнуть Джейн.
— Том.
Видимо, он уловил нотки отчаяния в ее голосе. Уже выйдя на улицу, Том обернулся. Снежинки запорошили его темные волосы и ресницы.
— Да?
Ей хотелось броситься в его объятия, прижаться губами к его губам, впитать часть его силы. Но… Она не сможет уступить и знает, что Том тоже не пойдет на это.
— Нет, ничего. Счастливого пути.
— До свидания.
Дверь с шумом, словно дверь тюремной камеры, захлопнулась за ним. Джейн почувствовала себя в заточении, окруженная отчаянием — полным и беспросветным.
10
После отъезда Тома снегопад продолжался еще очень долго. Когда стало понятно, что погода не улучшится, Джейн отправила миссис Паркинс домой, пока не разразилась настоящая буря.
Джейн бродила по опустевшему, унылому дому и пыталась вспомнить голос Тома, его хриплый смех, произнесенные шепотом слова любви. Это были самые дорогие воспоминания, но они заставляли ее остро чувствовать свое одиночество.
Женщина чувствовала, как одиночество тем сильнее овладевает ею, чем чаще она вспоминает их занятия любовью. Иногда они были озорными и короткими, быстро подходившими к вожделенному завершению. Иногда — долгими и томными, тянувшимися часами, когда они купались в море обоюдной страсти, медленно подводя друг друга к сладостному моменту кульминации. Но всегда близость представляла собой взаимообмен наслаждениями, не только телесными, но и духовными. Именно последнего Джейн сейчас не хватало больше всего.
Гандбольный турнир тянулся бесконечно. Джейн слушала репортажи о нем по радио и тогда чувствовала себя ближе к Тому. Но команда Куинси продолжала выигрывать, словно заговоренная, и Том оставался по-прежнему далеко. Уже несколько дней Джейн ощущала странные перемены, происходящие в ее организме. Критические дни, обычно отличавшиеся завидной регулярностью, задерживались уже больше чем на неделю. Не имея возможности поделиться с Томом, она начинала испытывать все большее беспокойство и в конце концов отважилась на поездку по занесенным снегом улицам. Она доехала до ближайшей аптеки и купила набор для самостоятельного проведения анализа по определению беременности.
Вернувшись домой, Джейн долго сидела, наблюдая за языками пламени в камине. Сложив на животе руки, она размышляла о вещах, казавшихся ей куда более серьезными, чем результаты анализа, которых она сейчас ожидала.
Она вдруг осознала, что имел в виду Том, когда она впервые услышала его проповедь о любви. И теперь она знает, как поступать.
Когда они поженились, Джейн не сомневалась, что любит Тома, но только теперь отчетливо поняла, сколь значима для нее эта любовь и чего от нее требует. Она оставит свою работу натурщицей, по крайней мере больше не станет позировать обнаженной. Откажется по собственной воле, а не потому, что этого хочет Том, ведь она любит его и не способна причинить ему страдания. Раньше она бы не пошла на подобное самоотречение. Джейн считала бы, что ее загнали в угол, и возмущалась бы, что Том не приемлет ее такой, какая она есть на самом деле. Сейчас же она совсем не думала о своем решении как о жертвенном.
