ворочалась нежность, пополам с жаждой справедливости. И сумасшедшее притяжение.
Оксана шмыгнула носом, и Андрей, на секунду замешкавшись, всё-таки подошёл сзади и опустил ладони ей на плечи. Что сказать не знал, просто заворожённо смотрел, как от этого прикосновения по её коже рассыпаются мурашки, и чувствовал, как они словно перебегают и на него. Колко щекочут спину и загривок, поднимают волоски на руках дыбом. И не только на руках. И не только волоски.
Чёрт, чёрт, чёрт…
– Для меня это больше, чем обычное изыскание, – едва слышно призналась Оксана. – Я хотела посвятить эту работу брату. Он трагически погиб шесть лет назад. Его, так уж вышло, звали Фёдор, как и мужа, и него был аутизм, но в другой форме, не как у Тёмушки. Федя был более адаптивным, он общался, сам ходил в магазин возле дома и даже немного играл на пианино и сочинял мелодии. Я поздний ребёнок, брат был намного старше, и когда он родился, у нас в стране про аутизм вообще никто ничего не знал, и если бы не мама, которая упорно продолжала развивать в нём все эти навыки… – Вздохнула. – Собственно, это и есть моя теория: «Если не упустить время, можно нагнать в развитии» Идея не оригинальная, но я разработала по ней программу ранней адаптации. Думала, это будет программа имени Фёдора Смешко́, а получилось имени Фёдора Краснова. – Всхлипнула. – Это несправедливо, но я ничего не могу доказать. Фёдор, как оказалось, очень внимательно следил за тем, что я делаю и своевременно подводил концы под себя. А я этого даже не замечала, я просто работала. – Помолчав, вздохнула: – А вообще, так мне и надо. Я, если честно, замуж за него только ради этой работы и вышла, думала, это даст мне больше возможностей. И поплатилась. – Опустила голову. – Не знаю, зачем я вам это рассказала, это вообще-то моя страшная тайна. Просто вы задели больную тему, вот и накатило. Извините.
Сжав пальцы на плечах, Андрей скользнул щекой по её затылку, но, почувствовав, как Оксана напряглась, заставил себя отступить.
– У меня тоже есть страшная тайна. Маруновский, тот тип, сегодня возле магазина, мне не родственник. Но Тёмка на него похож, да. Потому что он его сын. Внебрачный, естественно.
Оксана обалдело развернулась.
– Угу, – невесело усмехнулся Андрей. – Тоже, как понимаешь, больная тема. Поэтому я и сорвался на тебя сегодня. Извини.
Она стояла так близко, зажатая им возле подоконника и смотрела с таким искренним шоком… И, кажется, даже не заметила, что он перешёл на Ты. Да он и сам этого не заметил. Он вообще сейчас не видел ничего кроме блестящей дорожки от недавней слезы на её щеке.
– Но ты только не думай, что я святой. Если бы я узнал правду, когда жена ещё только была беременная или сразу после рождения Тёмки, я бы, как и любой нормальный мужик взбрыкнул. Но я узнал, когда ему уже перевалило за три года, и к этому времени он уже был мой, без разговоров. И плевать на диагноз.
Оксана всё ещё ошарашенно молчала, и Андрей, осторожно проведя большим пальцем по её щеке, стёр мокрую дорожку. На мгновенье задержал палец возле губ… но опустил руку. На этот раз Оксана не вздрогнула и не отшатнулась, доверчиво держа подбородок приподнятым, и от Андрея коротило. Терял контроль.
– Так что, предательство, оно и есть предательство, Оксан. И неважно, что там, научный труд или банальная измена. Разница, наверное, только в том, что научный труд не может сбежать сам, а жена – очень даже. – Невесело усмехнулся. – Особенно если муж попался не очень-то.
Её глазищи возмущённо округлились. Мотнула головой, открыла рот, собираясь возразить, но не успела – Андрей не выдержал.
…Её губы были такими нежными и робкими, что он и сам замер, едва коснувшись их. Как будто ему снова пятнадцать, и это его первый поцелуй.
Что он делает? Зачем? Нельзя.
Да плевать!
Хотелось остановить время, вот так – носом к носу, губами к губам, и растягивать это удовольствие бесконечно долго. Мягко смял в пятерне её волосы, притягивая голову ещё ближе. Повёл языком по трепетным губам, сорвав с них полувыдох-полувдох, и сам едва не задохнулся, стискивая её в объятиях, набрасываясь…
Телефон затрезвонил, как пожарная сирена – резко и требовательно. Оба вздрогнули и замерли.
К чёрту его? Нет, нельзя. Это могут быть с работы.
– Надо взять, – зачем-то сообщил он Оксане.
– Да, конечно, – смущённо заправила она за ухо прядь волос.
Это оказалась заведующая.
– Вы извините, Андрей Иванович, но у меня всё наш разговор из головы не идёт. Вот зря вы так! Всё-таки лучше Красновой вы никого у нас в районе не найдёте, уж поверьте моему опыту! Нельзя вам, просто нельзя от неё отказываться! И если у вас лично есть к ней какие-то претензии, то просто подумайте о детях! Об Артёме подумайте, он ведь слабое звено в ваших капризах. Уж вы меня простите, но как иначе это назвать не знаю! А Оксана Васильевна, если вы не знали, автор уникальной методики, вы просто не представляете, насколько она уважаемый молодой специалист в данной сфере!
– Я понял, – попытался прервать её излияния Андрей, но она не слушала.
– Вы просто вспомните, насколько сложно складывались отношения у ваших детей с другими нянями и насколько…
– Я понял! – настойчивее прикрикнул Андрей. – Давайте переговорим завтра. До свидания!
Раздражённо положил трубку. Ну надо же, как не вовремя! Сердце всё ещё гулко стучало в ушах и томило сладким предвкушением возвращения на кухню…
Однако Оксаны там не оказалось. Не было и её обуви перед входом и сумочки на вешалке. Она просто, улучив момент, сбежала. Вот тебе и вся твоя пьяная романтика, Иванов.
Глава 12
Что с ней творилось! Сам этот разговор и признание Андрея о том, что Артём – ребёнок, нагулянный женой, это уже шок… И что он сказал потом, в самом конце? Что на самом деле это жена его бросила?
Оксана точно не помнила. Какой там! Она не помнила даже того, кто был инициатором поцелуя. Словно вместе со слезой с её щеки Андрей стёр и память, и здравый смысл, и приличия…
А если это всё-таки она на него набросилась? Мама ро́дная, как стыдно-то!
За этим стыдом померк даже недавний ужас от того, что забыла косметичку у Андрея дома. Само-то по себе это, конечно, ерунда, но в ней лежал листочек с контактами жены Андрея. А это уже почти провал.
