Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
пропуском в придворные круги.
В дальнейшем королевские особы и свита приезжали в поместье еще не раз – на званые приемы и торжества, на охоту и скачки. Веселый гомон, музыка и смех из хозяйского дома доносились до домика кучера, где в комнатах спали дети Энни, где имелась собственная гостиная и все, что необходимо для устроенной, спокойной жизни. И на этом история Энни могла бы счастливо завершиться: Чэпмены могли бы продолжать вести тихое комфортное существование семьи среднего класса, бережливо откладывать пенни на образование детей и маленький домик в Виндзоре, где Джон мог бы жить после выхода на пенсию. Их дочери могли бы вырасти и найти себе мужей из среднего класса: стать женами лавочников, клерков или даже стряпчих. Все могло бы закончиться совсем иначе, не будь Энни Чэпмен алкоголичкой.
7. Зеленый змий
В 1889 году «Пэлл-Мэлл газетт» напечатала письмо от «убежденной трезвенницы и истовой христианки»[122]. В девятнадцатом веке газеты часто получали такие письма от многочисленных приверженцев Общества трезвости, добивавшихся ограничений на продажу и употребление алкоголя. Однако это письмо отличалось от обычного осуждающего тона подобных обращений, пестревших библейскими цитатами. Его написала прихожанка из Найтсбриджа по имени Мириам Смит.
«Мне не исполнилось и шести лет, когда мой отец перерезал себе горло, оставив мать с пятью детьми – тремя девочками старше меня и одним младшим [ребенком]», – так начиналось ее послание. Затем Мириам описывала, как ее сестры дали письменную клятву воздержания, пообещав друг другу полностью исключить из употребления спиртное. Выбранному пути оказались верны все, кроме ее старшей сестры. «Мы пытались убедить ту, что пристрастилась к алкоголю, бросить пить. Она была замужем и занимала хорошее положение в обществе. Раз за разом она снова подписывала наш договор и пыталась не нарушать клятву. Но раз за разом соблазн оказывался слишком велик, и она поддавалась ему».
Энни сражалась с алкоголизмом всю жизнь. Мириам предполагала, что сестра унаследовала это «проклятье» от отца, и проблема началась, «когда та была еще совсем юной». Насколько юной, Мириам не уточняет, но, скорее всего, Энни открыла для себя успокаивающее действие алкоголя примерно в то же время, когда ее братья и сестра умерли от скарлатины и тифа, а она поступила в услужение. В Викторианскую эпоху алкоголь имелся в каждом доме – в некотором смысле его употребление было неизбежным. В любом доме среднего класса, кроме семей убежденных трезвенников, бренди, шерри, десертное вино и другие алкогольные напитки употребляли как «тонизирующее средство» от любых недугов: головных болей, простуды, высокой температуры, зубной боли. Алкоголем даже натирали десны младенцев, когда у них резались зубки. Понятия «алкоголь» и «лекарство» фактически были синонимами: подогретый бренди разводили водой и пили как снотворное, для профилактики простуды и при любом недомогании. Большинство аптечных средств – будь то лекарство от кашля или от ревматизма – готовили на спирту. Порой доза лекарства и глоток спиртного ничем не отличались ни по вкусу, ни по запаху, но во многие лекарства при этом добавляли наркотические вещества – лауданум или кокаин, – и их частое использование, как правило, приводило к той же зависимости.
Как и многие люди, пристрастившиеся к алкоголю, на ранних стадиях своего заболевания, будучи еще служанкой, Энни, скорее всего, даже не догадывалась, что у нее могут быть проблемы. В середине девятнадцатого века весь досуг рабочего класса заключался в совместном распитии спиртных напитков и дружеской беседе в местном пабе, где слуги собирались в свободный час или выходной день. Злоупотребление алкоголем считалось проблемой, лишь когда мешало слугам выполнять свою работу. Однако в 1870-х годах стали известны механизмы формирования зависимости, и к алкоголю начали относиться гораздо серьезнее. Пьянство, особенно явное и публичное, теперь считалось признаком морального разложения, «неумеренности», безответственности, слабохарактерности и лени. Мало того, состояние публичного опьянения начали ассоциировать с беднейшей, «примитивной» прослойкой общества. Те, кто хотел произвести достойное впечатление, как Энни после замужества, столкнулись с необходимостью скрывать или отрицать свою пагубную привычку. Сделать это было легко: в аптечке любого жителя викторианской Англии имелся запас «медицинского» бренди, ликера и виски, а при каждом приступе головной боли можно было купить у аптекаря пузырек лауданума – спиртовой настойки опиума. Пили даже детское лекарство от колик, и никто ничего не замечал.
Некоторое время Энни удавалось скрывать свою зависимость от окружающих, хотя домашние были в курсе. Люди часто выпивали от одиночества: по свидетельствам одного из публицистов, особенно этим страдали «молодые жены, чьи мужья весь день отсутствовали дома». Как ни парадоксально, жены часто начинали пить, продвинувшись по социальной лестнице: все дела по дому выполняла горничная, дети были в школе, и нужно было как-то отвлечься. Джон наверняка работал с раннего утра до позднего вечера, а бывало, и вовсе не ночевал дома – его жена страдала от недостатка общения. Иногда он вынужден был надолго уезжать. Все это время Энни сидела дома и чувствовала себя оторванной от мира, особенно после переезда в Сент-Леонардс-Хилл. В Викторианскую эпоху дамы из среднего класса в таких обстоятельствах часто начинали «пропускать стаканчик-другой», чтобы побороть меланхолию. В последней четверти девятнадцатого века в Англии появились «дамские салуны», то есть привычка пропускать стаканчик считалась даже достойной. Моралисты сокрушались, что «нынче дамы не преминут зайти в бар, отправляясь за покупками». Никто не удивлялся, видя, как хорошо одетая женщина выпивает в баре с мужем или взрослым сыном. В 1870 году в Лондоне насчитывалось двадцать тысяч питейных заведений: и дома, и за его стенами возможностей «промочить горло» у Энни было хоть отбавляй.
Вероятно, именно из-за пристрастия Энни к бутылке и желания оградить ее от городских соблазнов Джон согласился поступить в услужение к Фрэнсису Трессу Барри и переехать в Сент-Леонардс-Хилл. К сожалению, алкоголь можно было найти и за городом, было бы желание. Вдали от матери и сестер Энни лишь сильнее страдала от одиночества и скуки, и потребность в «лекарстве» возросла. Отправившись за покупками в Виндзор, она легко могла завернуть в паб; в Клюэре и Дедворте также имелись питейные заведения – до этих соседних деревень можно было дойти пешком.
Вся совместная жизнь Чэпменов прошла в попытках оградить Энни от спиртного. В письме Мириам Смит говорится, что у ее сестры было восемь детей, но «шесть из них пали жертвами [алкогольного] проклятья». Первая дочка Энни – Эмили – на вид казалась здоровой, но в возрасте восьми лет начала страдать эпилептическими припадками. В то время никто не понимал, что ее болезнь может быть связана с алкоголизмом матери, но сейчас уже известно, что подобные нарушения вызваны употреблением спиртного во время беременности. Пятого марта 1872 года у Энни родилась вторая дочь, Эллен Джорджина, и тут же умерла,
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
