Как галлюциногенное растение, дурман использовался в народной медицине и колдовских обрядах с давних времён. В связи с сочетанием высокоактивных антихолинергических веществ, которые содержит дурман, он вызывает делирий: полную неспособность различать реальность и фантазии, гипертермию, тахикардию; странное и, возможно, агрессивное поведение, тяжёлую форму мидриаза с последующей болезненной светобоязнью, которая может длиться несколько дней. Также часто возникает амнезия.
История пятая
Брак означает больше, чем любовь. Я придерживаюсь
старомодной точки зрения: самое главное — это уважение.
Только не надо путать его с восхищением. Восхищаться
мужчиной на протяжении всего брака, мне кажется, безумно
скучно, и кончится ревматическими болями в области шеи.
Но об уважении вы не обязаны думать, вы лишь с
благодарностью постоянно ощущаете его.
Думаю, именно в этом больше всего нуждается женщина. Она
ищет в своем супруге честность, хочет чувствовать в нем опору,
уважать его суждения и, если придется принимать трудное
решение, спокойно довериться ему.
Я поняла — думаю, все женщины рано или поздно это понимают,
— что причинить боль по-настоящему может только муж.
Агата Кристи «Автобиография»
«Чтобы началась война, мало причин, нужен повод», — сказал учитель истории, когда объяснял классу Яры, как убийство эрцгерцога Франца Фердинанда положило начало первой мировой.
Почему-то эта фраза намертво отпечаталась в ее памяти, и именно она так некстати вторгается в мысли, когда обычная придирка Гриши из-за немытой посуды внезапно перерастает в безобразную грубую ссору. Посуда — всего лишь повод. Причины таились в них много дней и недель, пускали корни, давали побеги, и вот, наконец, созрели семена и упали на благодатную почву. Их ссора разгорается как лесной пожар во время сильного ветра, который никто не собирается тушить.
— Я не прошу ни о чем сверхъестественном, — цедит Грач. — Просто не превращай кухню в свинарник.
— Я не превращаю! — Яра устала, ей не хочется ругаться, но и не ругаться сил нет. — Я вообще-то тоже только вернулась домой и бросилась готовить тебе ужин, и когда я должна была убраться?
— А нельзя сразу быть аккуратнее?
— Нельзя! Или готовь себе сам! И посуду ты тоже отлично можешь помыть сам!
— Ярослава! Просто сделай так, как я сказал!
Что?
Яра недоуменно приподнимает бровь.
— Что? — изумленно выдыхает она. — Это что, приказ? С какой радости я должна беспрекословно делать то, что ты говоришь? Я устала. Помою, когда сочту нужным. Не нравится, мой сам. Все.
Она поджимает губы. По-хорошему надо уйти прямо сейчас. Или все-таки взяться за уборку. Не доводить до чего-то еще более страшного. Это не первая их ссора. Походят и успокоятся. Но эта его фраза… «Сделай, как я сказал…» Какое право он имеет так с ней разговаривать и вообще что-то требовать? И ей хочется продолжить этот спор. Довести его до грани. До логической точки. Возможно, есть смысл не прятаться и пройти этот путь до конца. Рано или поздно им придется сказать друг другу все, так чем плох этот момент?
— Это не приказ, — наконец собирается с мыслями и почти спокойно отвечает Григорий, но глаза у него злые. — Это простая человеческая просьба.
— Которую я обязана исполнить?
— Яра, не передергивай!
— Я не передергиваю! Я пытаюсь понять, с каких пор я превратилась в прислугу!
— Тебе сложно помыть посуду?
— А тебе?
— Я работаю и устал.
— Так я тоже теперь работаю и устала.
— Ты вышла на работу всего месяц назад, а ведешь себя так, будто отпахала без выходных и отпуска уже пару лет!
Яра замолкает. Ей тоже хочется жалить, но слова не приходят. А можно паузу, чтобы придумать достойный ответ? Нет? Какая жалость… Но почему-то ее молчание вместо того, чтобы успокоить Грача, только раззадоривает его сильнее.
— Что? Не по нраву взрослая жизнь? Уже перетрудилась?
Она не перетрудилась. Просто все сложилось совсем не так, как она надеялась. Не так, как она себе это представляла. Только вот Гриша об этом не знает, потому что в последнее время они редко разговаривают по душам. А есть вещи, которые очень сложно сказать во время мытья посуды.
— Чего ты молчишь? — зло кидает он, явно желая подчеркнуть этим, что сказать в свою защиту ей нечего.
— А тебе как будто интересно, что я могу сказать, — бормочет Яра.
— А вот интересно.
— Тогда так. Я не посудомойка. Я пришла домой отдыхать и буду отдыхать. И сейчас я хочу прогуляться.
— Никуда ты не пойдешь, — припечатывает Григорий. — Мы еще не закончили. Что за истерика на ровном месте? Что с тобой происходит?
— Да все со мной нормально! — срывается Яра. — Это ты ведешь себя так, будто терпишь мое присутствие, а я тебе за это еще и должна!
— Я терплю?! — вспыхивает
