усиленные оси выдерживали такую езду.
— Как ты называл эту штуку? — спросила она сквозь стучащие зубы.
— Джакена. Пятнистая, не такие тяжёлые, как человек, но злобные. Они разорвут тебе глотку за считанные секунды, если не защищаться.
— Ты знал, что это было там, когда остановился?
— Там всегда кто-то есть, — заметил он.
— Тогда зачем жить тут?
— Ты спрашиваешь, почему я не живу в куполе? — Он посмотрел на неё. Несмотря на побелевшие костяшки пальцев, она была спокойнее, чем ожидалось.
— Ты. Остальные. Я поговорила с парой людей, с которыми ты живёшь. Некоторые утверждают, что покинули купола.
— Я же тебе говорил. И никто не хочет возвращаться.
— Знаю, — тихо сказала она. — Но если от этого станет легче, я долгое время ненавидела свою жизнь там. Хотела жить где-нибудь в другом месте.
— А сейчас?
— Сейчас за его стенами, я в ужасе. Я никогда не знала, насколько Анклав защищал меня.
Он фыркнул.
— Скорее, держат в клетке. Анклав порабощает своих граждан. Не знаю, почему кто-то может хотеть вернуться.
— И что я должна на это сказать? Ты видишь Анклав как злое существо, которое хочет причинить вред. Но всю мою жизнь они олицетворяли безопасность. Возможность держаться подальше от облаков и туманов. — Она выглянула в боковое окно. — Была еда. Кровать. Одежда. Вещи, которые я принимала как должное.
— Ты имеешь в виду основы выживания? Как это мило с их стороны. Как великодушно. И что вы даёте взамен?
— Работу.
— А что, если ты не захочешь работать?
Она сморщила нос.
— С чего бы мне отказываться?
— Может, сегодня ты хочешь полениться. Или устала. А может, хочешь повеселиться.
Вместо ответа она спросила:
— У тебя когда-нибудь был ленивый день?
— Уже давно нет, — признался он.
— Так чем же твоя повседневная работа отличается от моей? У нас обоих есть обязательства, от которых мы не можем уклониться.
— Потому что, если бы захотел, я мог бы целый день ничего не делать. Даже два. Никто не накажет меня. В Хейвене всё может пойти наперекосяк, но никто не станет обижаться на меня. Можешь ли сказать то же самое?
Она поёрзала.
— Чтобы наше общество работало, каждый должен вносить свой вклад.
— И что делают люди в городе, чтобы заслужить всю эту верность?
— Изумрудный город правит куполами.
— Правда? Ты хоть представляешь, сколько людей живёт в городе? Живут за счёт работы, которую выполняешь ты и другие купола. Они обеспечены роскошью, и их работа наименее обременительна. Некоторые вообще не работают и живут лучше тебя. Ты согласна с этим? — спросил он. Завораживало то, насколько ей промыли мозги. Но он видел намёки на отвагу. Может, она ещё боялась выступить против Анклава?
— Я не знакома с тем, как обстоят дела в Изумрудном городе, — ответила она.
— Тогда ты бы бунтовала усерднее. — Спутниковые купола предназначены для удовлетворения потребностей городов, Изумрудный Город один из крупнейших. По крайней мере, он так слышал. Между вотчинами не так уж много путешествовали.
— Я понимаю, что ты пытаешься сделать, — заявила она, когда они, наконец, вырвались из тумана. Они пронеслись по потрескавшейся земле, известной как Пустошь. На картах большая часть владений Изумрудного города состояла из бесплодных участков, и только части зелёной земли боролись с мёртвыми пятнами.
— Что же? — уточнил он, проверяя зеркала и даже крошечную камеру, показывающую то, что сзади. Туман продолжал клубиться, но из него ничего не выходило. Аксель немного сбавил скорость. По крайней мере, теперь можно всё видеть, но если бы он двигался слишком быстро, тепловым панелям станет сложнее зарядить батарею на обратный путь.
— Ты пытаешься меня отговорить.
— Зачем? — поинтересовался он. — Тем более, позволь тебя заверить, я далеко не об этом думаю.
— Хорошо, потому что ничто из того, что ты скажешь, не убедит меня остаться. Я хочу вернуться в купол.
— Даже зная, что можешь пострадать от жестокого обращения? — он спросил.
— Уверена, что Никки преувеличила. Скорее всего, её наказали за то, что она не соблюдала правила, — заметила Лаура.
— А что, если они попросят сделать то, что ты не можешь?
— Они такое не сделают.
— А если да? — надавил он.
Вместо ответа она посмотрела на землю вокруг.
— Здесь всё выглядит точно так же, как территория вокруг Купола яслей.
— Да. Такие пейзажи можно найти практически повсюду. Эти места, как правило, Пустоши, похожи на извилистую дорогу вокруг различных областей купола.
— В смысле?
— Достань карту из бардачка перед тобой.
Она вытащила сложенную карту, открыла её и задумалась над изображениями.
— Это фотография.
— Это изображение того, что ты называешь Пустошью. Точнее, королевство Изумрудного города.
— Это купол. — Она указала на нарисованный глобус с панелями металлического блеска. — А это что такое? — Она указала на зелёные шары с коричневыми и чёрными линиями.
— Лес.
Лаура фыркнула.
— Как может быть, что он настолько велик по сравнению с куполом?
— Лес, на который ты смотришь, огромен. — Аджатарайский лес образовывал кайму по одному краю Изумрудного города.
— Не может существовать чего-то такого большого.
— Неважно, — пробормотал он.
— Что это такое? — Она ткнула пальцем в почти светящийся зелёный шарик.
— Озеро, но из такого ты не захочешь пить, даже купаться в нём.
— Токсично?
— Очень.
— Что находится за этими горами? — Она нахмурилась.
— Другие города.
Она на мгновение замолчала, продолжая изучать.
— Мир больше, чем ожидалось.
— Если хочешь действительно почувствовать себя незначительной, имей в виду, что карта, на которую ты смотришь, представляет только небольшую часть мира.
Отложив карту, Лаура немного помолчала, пока вид не изменился. Она указала на пятно вдалеке.
— Что это?
— Аджатарайский лес. Тот, который, как ты утверждала, нарисован слишком большим.
— Настоящий лес из деревьев? — уточнила она.
— Отчасти поэтому я и назвал его лесом, — насмешливо произнёс он. — Дай угадаю, никогда такого раньше не видела. В Академии тебе сказали, что деревья тоже погибли?
— Я знаю, что такое дерево, — с раздражением в голосе бросила она. — Внутри купола были такие. И трава. Просто я не думала, что вне куполов они тоже существуют.
— Гарантирую, что эти деревья совсем не похожи на те, которые ты видела раньше. И никогда не забывай, что они опасны. — Как и он сам. Он сделал бы всё ради своих друзей в Хейвене. Даже продаст эту женщину.
— Опасны? — фыркнула она.
— Не верь мне на свой страх и риск.
Они перестали говорить, и Аксель сосредоточился на вождении, особенно после того, как тонкая линия бесплодной земли разделилась между наступающим краем леса и пропастью. Трещина в земле стала глубже.
Здесь не хочется ездить, даже днём, не говоря уже о ночи. В Пропасти жили существа, которые выходили по ночам
