Книга Бер и Берегиня - Вероника Пушилина

Глеб Иванович окидывает взглядом мои художества с раной Кирилла, и продолжает:

— Ты мне лучше расскажи, каким макаром вы в Нави оказались? Это ведь не внучок вас перекинул сюда. — длинные пальцы приподнимают край импровизированной повязки, и мужчина присвистывает:-Эвоно как… Ну-ка, Варррварра, подсоби дедушке! — и скидывает мне в руки свой рюкзак, под весом которого я крякнула, ноги подогнулись, но устояла. А Глеб Иванович, просунув руки под спину Кирилла, взваливает его себе на плечи, словно мешок с картошкой.

— Ну, малыха, пошли домой! — мужчина положил мне на плечо свою лопатообразную ладонь. Перед глазами снова все поплыло, все вокруг а мгновение стало смазанным, словно по невысохшим краскам провели тряпкой, и мы оказались на крыльце дома. На высокой крыше с резным коньком толстым слоем лежал пушистый снег. Хорошо ощутимый морозец моментом пробрался под кожу.

Дверь перед нами распахнулась, и на крыльцо вышла, нет, все-таки выплыла, невысокая дородная пышнотелая женщина. Светлые густые волосы заплетены в тугую косу, а небесно-голубые глаза смотрели на меня с лаской и теплотой.

— Варенька, доченька! — улыбнулась она мне, заключая в крепкие объятия.

— Здрасте, — только смогла вякнуть я. Как много родни сразу!

— Мать, успеешь еще намиловаться с Варррей, — пророкотал позади меня Глеб Иванович, — У нас тут вон чего случилось.

Всплеснув пухлыми руками, женщина раскрыла дверь пошире, посторонясь и пропуская Глеба Ивановича, чтобы тот прошел спокойно, не посшибав бессознательным Коноваловым косяки.

Я протопала в дом следом, без заззрения совести сбросив тяжеленный рюкзак в сенях. В доме было очень светло, тепло, и пахло вкусной едой. Нерешительно потоптавшись, я скинула кроссовки и пошла за внезапными родственниками моего мужчины.

Нашла их в большой светлой комнате, Кирилл уже лежал на широченном столе И все так же спал.

— Почему он все еще спит? — шепотом спросила я, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Понять не могу, — пожимает широкими плечами Глеб Иванович. — Такая рана для него не опаснее, чем бумажный порез. Да, неприятно, но не смертельно.

Супруга же Глеба Ивановича уже хлопотала вокруг майора. Рана была тут же осмотрена, промыта, края раны были сухие, не гиперимированы.

— Варенька, дочка, вспомни, что там былов подробностях? — попросила она меня, и тутже обратилась к мужу: — Глебушка, принеси Вареньке успокоительного, а мне ту мазь из холодильника.

— Хорошо, Шурочка, — мужчина, не смотря на свои габариты, испаряется из комнаты, чтоб вернуться буквально через 2 минуты. Всунул в руки мне стакан с прозрачной жидкостью.

— Пей! — будто приказал. Семейное это у них что ли? Опрокидываю жидкость в себя. По телу разливается легкость и умиротворение.

— Так что там было-то? — напоминает о себе Александра, колдуя над раной внука, накладывая огромными порциями мазь. Я постаралась в мельчайших подробностях рассказать все, что было. А когда я повторила произнесенные слова, дед Кирилла громогласно расхохотался:

— Ну Варррварра! Ну учудила!

А его жена лишь ласково улыбнулась.

— А что я такого сделала-то?

— Ничего. Просто усыпила его крепко, он теперь как в той сказке.

— Проснется только от поцелуя прекрасного принца? — ляпаю я.

— Если он проснется от поцелуя прекрасного прынца- то не у меня больше внука!

Александра гладит мужа по плечу:

— Тише, Глебушка. Девочка пошутила.

— Да знаю я, — отмахивается Глеб Иванович. — Скажи-ка мне, мать, ты тоже чувствуешь?

— Еще при входе почуяла, — нежно улыбается Александра, хитро косясь на меня. — А вот они пока не в курсе оба, иначе бы Кирилл в город бы ее не повез. Да и познакомились бы мы раньше.

— Вы о чем?

— Пойдем покушаем, внучка. — Глеб Иванович с хрустом потягивается. — Там и познакомимся. Все-таки ты теперь нашей крови. Внучок пока поспит. Ему это сейчас полезно.

Как вам родня нашего Кира? Веселые старички, мне понравились)

18.1. Варвара Миронова.

— Садись, Варюшка. — Александра указывает на длинную лавку, что стоит вместе диванчика и стульев у длинного деревянного стола, покрытой белоснежной скатертью.

Едва я утискиваю свою попу, передо мной тут же появляется большая тарелка исходящих паром щей, банка поллитровая со сметанкой, тарелка с мелко нарезанной зеленью и блюдо с ароматным хлебом, нарезанным большими толстыми кусками.

— Кушай, детонька, не стесняйся, — Шура меня потрепала по волосам знакомым жестом, уселась рядом с мужем. Потом ойкнула, и достала из большого холодильника трехлитровую банку молока! Настоящего! С толстым слоем сливок у горлышка!

Глеб Иванович взбултыхал молоко, снял крышку, обычную, полиэтиленовую, и плеснул мне в кружку.

— Давай, малыха, тебе сейчас нужно молочное. — пророкотал он. А я уплетала щи. Они были просто божественны! Теперь понятно, от кого майор научился готовить. Руки его бабушки просто творят чудеса.

— Варюш, — она тронула меня за руку, когда я сыто откинулась от стола. — Любишь Кирюшку? — я заливаюсь краской, а Александра улыбается мне тепло, ласково, словно не грозный майор был ее внуком, а я. — Любишь. У моего внука сложный характер, весь в деда пошел. Мы уж думали, что не дождемся правнуков.

— Каких правнуков? — искренне не понимаю я.

— А ты еще не чувсвтвуешь? — яркие синие глаза смотрят с хитрым прищуром.

— Что?

— Ох, женщины! — рокочет Глеб Иванович. — Вечно вокруг да около ходите! Варрька, ты носишь нашего правнука!

— Глеб! — Александра бьет мужа по плечу. — Никакого такта! Вот уж на самом деле, медведь!

— А то ты не знала! — мужчина фыркает знакомо, точь-в-точь майор.

— К-к-как? — только и могу выдать я.

— Тебе рассказать, как дети получаются? — Глеб Иванович подается чуть вперед, облакачиваясь на край стола. — Ну, значит, смотри! Сначала….

— Глеб! — Шура отвешивает мужу ощутимый звонкий подзатыльник, а тот лишь громко хохочет, запрокинув голову назад.

— Не обращай внимания на этого охламона, Варя. Это он так радуется.

— Все нормально, — машинально киваю я. Как? Всего за несколько дней, и забеременела? С бывшим мужем за несколько лет ничего, а тут- каких-то несколько дней! Так! Я хочу курить! Срочно!

— Вы еще сами просто не поняли. — Александра смотрит ласково, нежно. — У тебя еще слишком мало опыта, как у Берегини, а Кирюша слишком долго был человеком.

— А откуда вы знаете?

— Что ты Берегиня? Глеб иногда посматривает за Кириллом. Все-таки единственный внук наш. Вот из Нави и посматривает. О, ты не думай, Варь. Вы, когда надине остаетесь, Глеб не смотрит, — и смеется. а я снова краснею.

— Кирилл объяснил тебе про Навь? Нет? Пошли на улице побеседуем, Глеб пока внука в комнату его отнесет. Там