то татары [все равно будут] разрушать ее строения, пока не достигнут цели». Тогда Джалал ад-Дин велел принести часть золота, находившегося в хранилищах крепости. Оно было доставлено, и он распределил мешки [с золотом] среди сопровождавших его приближенных. Он покинул ал-Кахиру и поспешно отправился к границам Буста[313].
Там он узнал, что Чингиз-хан находится в Талакане[314] с многочисленным отрядом и ополчениями, не поддающимися подсчету. И вот свет дня показался ему темной ночью, а остановка и бегство — [одинаково] страшными, так как, куда бы он ни обратился, нет спасения ни позади, ни впереди него. Тогда [Джалал ад-Дин], продолжая подвергаться опасности, спешно двинулся в Газну, обходя все находящееся в домах и не ступая на землю для остановки. На второй или третий день ему сообщили, что поблизости находится Амин-Малик, двоюродный брат султана [Мухаммада] по матери, правитель Герата и его мукта'[315]. Он уже покинул Герат, стремясь удалиться от татар, и направился в Систан[316], чтобы овладеть им, но не смог. Теперь он возвращался, имея при себе десять тысяч всадников-тюрок, подобных львятам, бросающимся [на добычу]. [Они были] из числа отборных войск султана, спасшихся от бедствий, их количество возрастало, и они были готовы к бою. Джалал ад-Дин послал к нему [гонца], сообщая, что он близко, и побуждая [его] скорее явиться к нему.
И вот оба они встретились и сговорились напасть на татар, осаждавших крепость Кандахар[317]. Оба они выступили против них, а враги Аллаха, ослепленные, не видели, какие несчастья их подстерегают и какие ловушки их окружают. Они полагали, что враг только бежит от них, подобно газели, что никто не собирается нападать, что копья сопротивления притуплены и некому действовать ими, как вдруг они увидели эти копья, которые жаждут их горла и стремятся к их сердцам, /80/ и оседлали спину бегства. Но спаслись из них лишь немногие, и они принесли Чингиз-хану весть о том, что случилось с его войском. Его охватило смятение, когда он увидел, что сподвижники его стали мясом для острых мечей и пищей для хромых орлов[318].
А Джалал ад-Дин направился в Газну и вступил в нее славно, победно, прославляя Аллаха за то, что облегчил ему дело успеха. Может быть, тот, кто знаком с «Книгой путей и государств»[319], знает, как огромно расстояние от Хорезма до Газны, на протяжении которого стояли войска Чингиз-хана, искавшие Джалал ад-Дина. И все же он (Джалал ад-Дин) нашел противника подобно настигающей ночи, хотя преодолел большое расстояние. И слыхал ли ты когда-нибудь о войсках, так быстро прошедших расстояние в два месяца пути, и о массе, которая была так велика, что могла заполнить пространство между двумя морями?
Глава 31
Рассказ о положении Бадр ад-Дина Инандж-хана и о том, что произошло с ним в Хорасане и других местах после его спасения из Бухары, вплоть до его смерти в Ши'б Салмане
Бадр ад-Дин Инандж-хан был одним из великих эмиров султана [Мухаммада], одним из его хаджибов, видных военачальников и вельмож. Султан назначил его в числе тех, кто был размещен в Бухаре, как уже было сказано[320]. Потом, когда ею (Бухарой) завладели татары, страх забросил его в пустыню, примыкающую к Насе, с небольшим отрядом из числа его приверженцев и других. Он находился там, куда не осмеливаются [заходить] ищущие мест для кочевья, где не видно идущих на водопой и нет ни воды, ни пищи.
Когда Ихтийар ад-Дин Занги, правитель Насы, услышал, что он там пребывает в страхе, то решил снабдить его, чтобы это было для него самой полезной заслугой в глазах султана и преградой между ним и теми, кто оспаривал его право на наследование. Он написал ему, поздравив его со спасением /81/ и обещая ему любую возможную помощь, чтобы тот поставил у него посох пребывания. [Он сделал это], так как знал о высоком месте и недосягаемом положении Бадр ад-Дина и надеялся воспользоваться его заступничеством и ожидаемым могуществом.
И он (Ихтийар ад-Дин) сказал: «Если вы удалились в пустыню, остерегаясь внезапного набега татар, то ведь и мы внимательно следим за тем, где они останавливаются и куда направляются». Поэтому упомянутый (Инандж-хан) направился в Насу, и Ихтийар ад-Дин помог ему тем, чем было возможно, предоставив оружие, вьючных животных, одежду, снаряжение и съестные припасы, так что положение его стало лучше и замешательство его прошло.
В Нашджуване — одном из главных селений Насы, где было много людей и имелись стены, ров и бастионы, ра'ис Абу-л-Фатх склонился на сторону татар и вступил с ними в переписку. Когда погибли войска, стоявшие в Хорезме, он известил татар о том, что Инандж-хан находится в Насе и сговорился с ее владетелем. К нему было отряжено войско, чтобы преследовать Инандж-хана и захватить его. Когда татары прибыли в Нашджуван, ра'ис дал человека, который указал им путь к Инандж-хану, находившемуся поблизости. Во время пребывания Инандж-хана в Насе и ее окрестностях к нему присоединились из остатков войск султана все скрывавшиеся в убежище и очутившиеся в этой местности. Он выстроил их в боевом порядке против врага и побуждал верующих к сражению.
Я был очевидцем сражения, добиваясь достойной участи усердствующих в сравнении с сидящими [дома][321], так как я сопровождал его (Инандж-хана) в качестве заместителя правителя Насы для содействия его стремлениям и исполнения его требований, чтобы он не нуждался в чем-либо, если необходимость заставит его обратиться [к правителю]. И я видел, что Инандж-хан [совершил] в битве такое, что, если бы это в свое время видел Рустам, его устрашило бы то, как Инандж-хан владеет уздой, а искусство Инандж-хана действовать мечом и копьем воспитало бы его. Когда разыгрался бой, он ринулся в пучину его, /82/ наносил удары обеими руками и разрубал кольчуги пополам. Татары дважды атаковали его, но он твердо стоял против них. В это время воздух был оглушен скрежетанием железа о железо, мечи утоляли жажду грудей своих у водопоя сонных артерий. Меч Инандж-хана сломался, когда разгорелся уголь сражения, вспыхнуло пламя битвы. Конь его упал, и он вскочил на другого. Соратники освободили его от окружившего и наседавшего на него сброда и [вывели] из смешавшихся рядов. А когда он вскочил на своего коня, он бросился на врагов так, что сделал эту атаку завершением битвы и концом сражения. Разбитые [татары] побежали, показали тыл и обратились вспять в беспомощности, думая, что бегство избавит их от преследования
