отвлекало от навязчивых мыслей и настраивало на экзамены. Чем дальше, тем сильнее хотелось получить максимальное количество баллов по всем предметам и увидеть в глазах папы сияющую гордость. Тогда и я обязательно засияю. В этом можно было не сомневаться.
Теперь дом казался пустым, и я не сразу нашла в себе силы заглянуть правде в глаза. Елена Валерьевна обычно спускалась к обеду, бабушка один раз приходила на ужин, папа присутствовал на завтраках, Егор то появлялся, то исчезал. Но главное – я почти не пересекалась с Павлом. Он избегал меня, и я чувствовала это каждой клеточкой тела.
Рисуя розу в пятый или седьмой раз, я вспоминала наш поход за одеждой и думала о неведомой Даше, которая, наверное, видела Павла каждый день. Я представляла ее то блондинкой, то брюнеткой, то рыжей… Цвет волос и рост менялись, но девушка всегда оставалась красивой и непременно улыбалась. Если Даша умудрилась понравиться бабушке, то, наверное, она хороша во всех отношениях.
Мы договорились с Лизой, что она позвонит сразу, как появится возможность. Я соскучилась по няне, по ее голосу и, лежа на кровати, временами посматривала на телефон. Сначала вопросов было мало, но они нарастали, требовали ответов, и когда мобильник запел, я быстро приняла вызов и затараторила:
– Как же я рада тебя слышать! Как дела? Тетя ушла? Как твое здоровье? Вика не слишком часто ругается с тобой?..
– Вот торопыга, – явно с удовольствием произнесла Лиза. – Не спеши. Марина Аркадьевна отправилась делать маникюр, так что минут двадцать у нас есть. Мне же еще нужно засолить рыбу. Юрий Викторович третий день просит семгу, а где ж я ее возьму, за ней ехать нужно было… Сам вчера и привез. Надо мне все успеть до возвращения твоей тети.
– Какое у нее настроение?
– Сейчас уже нормальное, – ответила Лиза. – Обычное. А вначале… Ты уехала, и Марина Аркадьевна превратилась в нервную сватью бабу Бабариху. Задергала меня совсем. Но я внимание не обращала, главное: твой отец оказался хорошим человеком, ты вырвалась из этого дома, и все устроилось.
– Спасибо тебе. – Усевшись, я улыбнулась и счастливо вздохнула. – Мне очень хорошо. Конечно, все люди разные… Это я о том, что пока приходится привыкать к обстановке, но я точно не чувствую себя лишней и ненужной. Здесь мой дом.
– Совершенно не за что меня благодарить. Я просто выполнила волю твоей покойной матери. – В голосе Лизы появились ворчливые ноты, но они были от волнения. Уж я-то знала. А еще до меня донеслись хрипы, будто воздух в груди няни не чувствует себя свободно, а постоянно натыкается на преграды и выходит с трудом.
– Ты не болеешь?
– Еще чего! Все у меня прекрасно. Давление к вечеру подскакивает, но это ерунда. В моем возрасте иначе и не бывает.
– Береги себя, ладно? Если Марина Аркадьевна ругается, то просто не слушай ее.
– Братья тебя не обижают?
– Нет, – наполовину соврала я.
– А к экзаменам готовишься?
– Да.
– Молодец. Тебе нужно много заниматься, думаю, Андрей Дмитриевич потом захочет взять тебя на работу к себе. Это, конечно, случится не скоро, ты еще маленькая, но… Время летит быстро, а ты, Дженни, его единственная кровная дочь.
Я никогда не была подростком, который твердо знает, кем станет в будущем. Разные идеи крутились в голове, но ни одна не одержала победу. А теперь я вряд ли смогла бы выбрать профессию, не посоветовавшись с папой. И мне это нравилось. Я перестала быть сухим осенним листом, подхваченным ветром, несущимся в неизвестном направлении. Теперь я росла на крепкой ветке могучего дерева и чувствовала в себе силу. Конечно, пока маленькую. Даже смешную. Но настоящую.
– Вообще, мне кажется, что бизнес больше подходит мужчинам, – задумчиво произнесла я и вспомнила слова бабушки: «Егор, у тебя появился конкурент… Дженни, кто знает, быть может однажды ты станешь капитаном большого корабля…» Несмотря на устойчивую антипатию к Егору, я все же понимала, что работа в компаниях отца для него – дело серьезное. И вряд ли он спокойно отнесся бы к моему появлению в офисе или ресторане. Хоть на какой-нибудь должности. И в качестве официанта я бы его изрядно раздражала. Если не сказать больше. – Сейчас я хочу только одного: сдать экзамены и отправиться с папой в путешествие.
– И куда вы поедете?
– В Черногорию, – ответила я. – Полетим на самолете. В июле. Ждать еще долго, больше месяца. Я полдня ломала голову, куда отправиться, а потом нарезала бумажки, написала на них страны, размешала и вытянула одну… Все просто!
– Я не слишком сильна в географии, но кажется, это недалеко. Очень хорошо. Держись около Андрея Дмитриевича, никуда одна не ходи и не ешь странную пищу, – строго сказала няня. – И плавать ты не умеешь. Не заходи в воду глубоко.
– Плавать я учусь, у папы есть бассейн. А странной еды в Черногории точно нет, насколько я поняла, там любят мясо. И выпечка на фотографиях – красивющая!
– Вот мясо с булками и ешь! – одобрила Лиза.
– С радостью, – улыбнулась я.
Попрощавшись с няней, я сильнее захотела в Черногорию. Приключение звало и обещало особенные впечатления. И наверное, мне нужно было побыть наедине с папой, чтобы наверстать хоть немного то общение, которое мы потеряли из-за долгой разлуки. Я предвкушала это запланированное счастье и чуть-чуть беспокоилась, что поездка по каким-либо причинам сорвется.
На ужин пришли: папа, Егор, Павел и я. Привычно устроившись на своем месте, я с аппетитом набросилась на жареную картошку, овощной салат и маслины. С кухни долетал еле уловимый запах сырников, и я очень надеялась, что место для них в желудке все же останется. Потому что сырники – это песня.
Посмотреть на Павла было непросто. Между нами чувствовалось напряжение, и я не поворачивала головы. Но из-за этого приходилось смотреть в основном в тарелку, потому что напротив сидел Егор… Пару минут я представляла, что братья поменялись местами, и ничего страшного, если мой взгляд устремится вперед. Однако краем глаза я выхватывала движения Егора, и иллюзия мгновенно рассыпалась в пыль. Так механически мог есть только он. Будто у продуктов нет вкуса.
– Завтра первый экзамен. Волнуешься? – спросил папа. Он глядел на меня с поддержкой, и в душе сразу расцвели незабудки.
– Почти нет.
– Из дома выехать нужно в семь?
– Да, – я кивнула, надеясь, что поеду именно с папой. Или… с Павлом. Мне хотелось бы поговорить с ним и понять, отчего его отношение столь резко изменилось. Я не собиралась ему надоедать, но…
– Очень жаль, я не смогу тебя отвезти. В девять
