случай, потому что сейчас, э-э-э... подходящее время.
Лорд Рассел сидел у своей норы в лесу. Три Чика сидели перед ним, весело подталкивая друг друга, хихикая, полной грудью вдыхая аромат своего приключения. Сколь велик был их мир! Больше даже, чем они воображали. Как высоко вознеслись деревья теперь, когда дети сидели у самых корней! Сколь мудр был их дядя! Стоит только посмотреть ему в глаза — косые, с желтым гноем у краев, выражающие глубину мысли (он сам им сказал об этом) и такие дальнозоркие.
— Пи-пи-пи,— громко заверещал Маль Чик, весь извиваясь в предвкушении. Он еле сидел на месте.
— Несомненно, — воскликнул Лис. — Это мудрый совет, твое пи-пи-пи. Самое подходящее время, как мы уже говорили, преподнести вам эту хитрость, как говорится, сделать вам преподношение этой хитрости, потому что именно сейчас наступает летняя... э-э-э... пора.
— Пи-пи-пи.
— Э-э-э... да, пи-пи-пи. Разумеется. Эта хитрость наиболее эффективна в летнюю пору, ибо именно летней порой кое-кто начинает испытывать слабое, однако же раздражающее и болезненное, но слабое беспокойство. Племянники! Блохи! Блохи! Именно блох касается эта особенная хитрость. Таким образом, сейчас самое время!
Какая разница, что Чикам подцепить блох не грозило.
— Пи-пи-пи! — закричал Маль Чик вне себя от открытия, что хитрость эта, оказывается, про блох. Паль Чик и Пер Чик хлопали своими коротенькими крылышками.
— Так. Значит,— начал Здравомыслящий Лис, продираясь сквозь шум. — Как же некто может избавиться от блохи? Он не может... э-э-э... сбить ее с себя, ибо в таком случае ему придется бить самого себя.
Чики расхохотались, представив себе такую картину. Но Лис не обратил на это внимания.
— Кто-то мог бы, пожалуй, выщипывать себе шерсть... э-э-э... перья, пока он не останется голым с головы до... э-э-э... пят. И тогда кто-то действительно сможет увидеть блоху и гоняться за ней по всему своему, гм, позвоночнику...
Как хохотали Чики! О, как они любили своего дядю!
— Но во-первых и прежде всего,— с отсутствующим взглядом продолжал он, — блоха — это низменная, быстрая тварь, вполне способная бегать скорее, нежели кто-то успеет повернуть своей шеей, дабы напасть на нее. Опять-таки могут случиться шрамы. Чесотка произойти, а также ужасные судороги мышц приключиться. Дьявольская, дьявольская блоха! И затем... э-э-э... во-вторых, это болезненная операция и занимающая кучу времени — это если кто-то выдирает у себя шерсть. А кроме того, имеется еще и в-третьих, где-то, хм, приблизительно. Итак, с учетом этих недостатков, как же кому-то избавиться от блохи? Более того, как ему удалить со своей шкуры множество блох? А, с помощью хитрости. Кто-то должен знать Палочную Хитрость!
— Но ты говорил, — неожиданно здраво высказался Маль Чик, — что обойдется без битья.
— Внимательное и более чем требовательное возражение, Маленький Чик. И все же, пожалуйста, пойми, гм, что это не палка для порки. Нет, сударь. Это палка хитрости! Твой дядя, напомню тебе, Лис. Он находчив, вовсе он, гм, не злобен!
Лорд Рассел улыбнулся и замолк. Он привлекал внимание к своей шутке, прежде чем приступить к разъяснению Палочной Хитрости. А затем с бурными завываниями он сделал вот что: он приступил.
Хитрость его была вовсе недурна, то был ловкий трюк. Доброе имя Рассела возникло не на пустом месте.
Некто находит себе палку длиной по крайней мере с него самого (Лорд Рассел продемонстрировал, как некто измеряет свою длину, и Чики покатились со смеху). С этой палкой некто идет к реке. Там он крепко-накрепко зажимает палку во рту, а затем начинает погружаться в воду. Это погружение надлежит совершать медленно и терпеливо; ибо, когда хвост, а затем и все задние части окажутся под водой, блохи ринутся к северу, на спину этого некто. Когда и эта спина опустится тем же путем, блохи побегут еще выше, над водой, чтобы не утонуть,— низменные они твари, весьма пекущиеся о своих собственных жизнях! Они скапливаются у этого некто на шее, и за ушами, и на макушке. Теперь, когда некто погрузил в воду и шею, он должен сделать глубокий вдох, задержать его и медленно опустить под воду всю свою голову. Блохи в панике и замешательстве перед наводнением кидаются на морду и в конце концов прыгают на палку. Готово! У некто все тело полностью под водой, а все блохи полностью на палке. Выплевываешь палку и даешь ей уплыть. Ждешь. Выныриваешь на воздух. Радуешься! Дело сделано.
Маль Чик метнул взгляд на Паль Чика, а тот на Пер Чика. Затем Маль Чик с диким воплем бросился на землю и принялся скрести свой желтый пушок. Паль Чик и Пер Чик последовали за ним.
— Дядя! Дядя! Все хуже и хуже, — кричал Маль Чик.— Ночью было плохо, но сегодня просто ужасно.
Лис отступил назад, сложил лапы и с жалостью глядел на них.
— Дорогие мои, дорогие, — говорил он, то подыгрывая их буйству и пытаясь помочь им скрести, то снова отдергивая лапу. Но тут же он взял другой курс.
— Можешь ли ты, Маль Чик,— закричал он,— оценить это как... э-э-э... раздражение?
— Ужасное раздражение, дяденька.
— Это, скажем, прыгающее раздражение?
— Ужасно прыгающее раздражение кожи!
— Или, с другой точки медицинского зрения, ты бы, возможно, посчитал это скачущим раздражением?
— О дядя, оно скачет, и прыгает, и царапает нас повсюду.
— Блохи?
— Блохи! Да, блохи! О, такие блохи!
— И вы сказали — ужасные? — Глаза Лиса понимающе забегали. — Мне показалось, вы назвали их ужасными. А это, в конце концов, только первый день лета.
С подкупающей искренностью Маль Чик заявил:
— Это самое ужасное нашествие блох, какое я когда-либо видел.
— ТОГДА НА СЕВЕР! — закричал Лис и давай вдруг бегать вокруг Чиков неистовыми кругами. — НА СЕВЕР, МАЛЬ ЧИК. И ВЫБЕРИ СЕБЕ ПОДХОДЯЩУЮ ПАЛКУ!
Без лишних вопросов Маль Чик сорвался с места.
— НА ЗАПАД, ПАЛЬ ЧИК! — проревел Лис, продолжая описывать свои тугие, напряженные кольца вокруг двух оставшихся
Чиков. — ИЩИ СВОЮ ПАЛКУ В ЗАПАДНЫХ КРАЯХ!
Паль Чик был таков.
— А ПЕР ЧИК, ПЕРВЫЙ ИЗ ВСЕХ ЧИКОВ, ОТПРАВЛЯЕТСЯ ИСКАТЬ НА ВОСТОК!
Пер Чик молнией понесся на восток.
— МЫ ВСТРЕТИМСЯ У РЕКИ! ДЕРЖИТЕ ПУТЬ К РЕКЕ!
Лис еще побегал за собственным хвостом, прежде чем окончательно понял, что остался в одиночестве. Но как только это дошло до него, он тут же повалился на первую попавшуюся кочку, совершенно вымотанный
