Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
Можно и о будущем подумать, потрудиться для него, чем Сайкин и занимается.
Бедовое дело. Но все равно благородное
– Я бы назвал это наше дело «бедовым»! И никак иначе. Оно живо только благодаря людям, которые от всего сердца желают помочь сберечь, спасти, сохранить, восстановить родное село, понимают, что кто-то должен этим всем заниматься. На помощь государства надежды мало: везде сидят всякие юристы-профессионалы, менеджеры среднего звена и весьма среднего образования, а толку никакого. Потому что не верят в «успех предприятия». Не видят они за рутинной работой того, что можно реально сделать. Самое обидное, что и не проявляют интереса.
Живу я здесь – вот, наверное, главный ответ. И, видишь ли, жутко хочется, чтобы родная сторонка выглядела достойно: если раньше была она хороша, то сейчас-то почему нет или (тут Сайкин приосанился), как говорили в этих местах прежние их обитатели, «pourquoi pas?». Так что нас смело можно назвать «пуркуа-пасечниками»: живя здесь, занимаясь своими ремеслами, пытаемся – и небезуспешно – спасти родную красоту, ее достоинство. Слава Богу, получается. И насчет пасечников я не оговорился. У нас тут многие свои пасеки держат, мед делают вкуснейший – полезная штука, особенно осенью и зимой!
Сайкин занимается производством валенок. Именно производством, а не «купи-продай»: есть своя небольшая мастерская, где и появляются на свет ставшие уже знаменитыми валенки. Запашок от сохнущей шерсти в мастерской и округе – так себе, но, как писал великий Джанни Родари, «у каждого дела запах особый», было бы дело. Очень любит участвовать во всяких ярмарках.
– Немцы и эстонцы – молодцы: умеют проводить ярмарки интересно. Пригласят народ со всего света, каждый может показать, что умеет. Мне больше всего в Пярну понравилось, на Ганзейских днях: и музыка настоящая, и праздник, и торговля идет, и гостей много – все спрашивали, что за «крякалки» такие. Ну, я им объясняю, что это инструмент особый, который служит для придания формы заготовке для валенка: им сильно ударяют по мокрой шерстяной поверхности – деревянный инструмент и издает звук, похожий на кряканье. А тут тип какой-то оказался неподалеку, скептически настроенный – никак не верил, что мы сами валенки делаем. Мы специально привезли с собой заготовки и инструменты, чтобы о ремесле рассказать побольше. Сын говорит: «Давай, пап, как обычно?» «Давай, – говорю, – пристыди скептика». А у нас номер есть такой: с завязанными глазами валенок сделать. Ну, я сыну глаза завязал, тот к столу подошел с инструментами – народу собралось много, все смотрят. И тут понеслось-завертелось: знай только воду подливай на шерсть, а сын-то свое дело знает. За пару минут из невзрачной заготовки выделал валенок – народ овацию устроил, а мужик стоит, глазам не верит. Пожал потом руку. «Ну, – говорит, – теперь верю, что вся эта красота вашими руками сделана. Извините, пожалуйста». Мы ему тот валенок и подарили вдогонку. А он в отместку пару сувенирных купил. Правильно сделал, в общем.
– Знаешь, что больше всего сначала чуть не убило, а потом заставило нашу команду взяться за дело? – продолжает свой рассказ Николай Сайкин. – В канун Покрова, в октябре, какая-то «добрая душа» выбила все стекла в доме, которые мы только-только вставили. Сначала мы действительно подумали: «Все, конец. Никому мы тут не нужны, а пошло-ка все подальше». А потом братовья говорят: «Ну-ко, Николай, давай сопли вытри: новые стекла вставим, и чтоб до Покрова успеть». Тут уж я рассердился по-доброму: быстро съездил, купил новые стекла, привез, и мы начали вставлять. Народ ходил сначала вокруг, удивлялся, у виска многие крутили, а потом один за другим к нам подходить люди начали и молча стали помогать. Вот это, скажу я тебе, было по-настоящему здорово!
Тот октябрь выдался теплым, каким-то пушкинским, что ли. Вставляешь ты эти стекла, видишь, как другие тебе сочувствуют и помогают, внизу парк с чистыми прудами – я в окно выглянул: теплый ветерок повеял. Стою, смотрю. Вдруг сзади кто-то начал Пушкина декламировать – просто так, то ли в шутку, то ли тоже романтикой обдало. В общем, народ весь собрался в залу, мы принесли синтезатор и устроили вечер классической музыки со свечами. Такой вот канун Покрова у нас оказался. А на сам праздник бабушки нам пирогов принесли после службы. Такие вещи здорово помогают понять, что ты нужен, не просто так организм свой по земле волочешь, но и людям добрее стать помогаешь.
Пожалуй, главное, что отличает братьев Сайкиных и их единомышленников, – это вера в то, что все равно, как ни крути, все будет хорошо. Если, конечно, самому что-то делать для этого. Рано или поздно добро все равно победит. «Крутить» может всерьез, но поддаваться этой круговерти ни в коем случае нельзя. Даже в самые печальные осенние дни можно найти повод для доброй шутки и уж тем более – доброго дела. Как показывает опыт, оно не раз отзовется: и поддержит тебя, и утешит. Поэтому, пообщавшись с братьями Сайкиными, воспринимаешь их пожелания не просто как вежливость: «С наступившей доброй осенью! Всем – оптимизма, Пушкина и романтики!»
Уроки от Бурхановича с Верхнекамья
Категорическое нежелание осуждать, деятельная, уважительная молитва за усопших, такая же деятельная, не только на словах, благодарность Богу – свойства души очень нужные. Иногда Христос дает возможность поучиться этим добродетелям у людей другой веры. Впрочем, все по Евангелию.
Рустамбой задумчиво обходит машину:
– Странно как: вроде крепкая, перед выездом все проверил как обычно, никаких поломок. А тут – такое дело. Хм… – Помолчал, потом взглянул с улыбкой: – А Бог-то хранит! За что только, не понимаю. Видно, это по молитвам наших усопших. Ну, тех, которые здесь и которых мы не забываем. Как их забудешь? Нельзя. Спасибо им за молитвы.
Спрашиваю:
– А в чем дело-то, Рустамбой?
– Вчера с сыном ехали с рыбалки – у крепкой машины заднее колесо вылетело прямо на трассе. Мы, главное, на трех колесах катимся, а четвертое рядом поспешает, чуть в стороне. А скорость приличная. И жить охота – вот в чем дело. Перепугались, мягко говоря. Но ничего – смог как-то затормозить, потом часик повозились с «запаской», и все в порядке. Как нас Бог спас, я не знаю. Не хочу гадать, но мне кажется, что нам помогли молитвы тех, которые здесь пострадали за правду и здесь лежат. Я сам мусульманин, но молюсь за тех людей и молюсь Богу, чтобы не оставляла меня вот эта потребность помогать другим, кто бы они ни были. Имеет смысл приходить на кладбище, честное слово, тут о многом задумаешься. И над своей жизнью тоже. Так, хватит на ветру стоять, пошли чай
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
