бросился на куст, размахивая топором и целясь в его корни.
— Уууй! — завыл куст.
— У няво тапор! Убить яво! Убить яво! — вопил папоротник, беспомощно раскачиваясь из стороны в сторону.
— Кранты! — выкрикнули тюльпаны.
Сад, казалось, пришёл в движение, когда дворф безжалостно рубил куст, который отмахивался всеми имевшимися в его распоряжении нитями травы. К драке присоединился длинный, похожий на сумасшедшего, плющ, крепко оплетя голову Румпельштильскина и ослепляя его. Всё, что могло двигаться, ну или хотя бы тянуться, набросилось на борющегося дворфа и принялось бить его всем, что было, пока тот совершенно не исчез из вида. Всё, что было видно — это яростно трясущееся хитросплетение растений и кустарников психоделической расцветки, сопровождаемое шелестом травы.
Несколько мгновений спустя, сад снова затих.
* * *
Роберт оставил Гника на поле битвы, а сам отправился искать Лили и генерала. Гник радостно принялся точить ножи кусочком камня. Те двое отсутствовали несколько минут, но Роберта напрягло то, как этот разговор внезапно прервался и то, что им потребовалось уйти подальше от чужих ушей. Ему не хотелось вмешиваться, но он предположил, что говорили они не о Гнике, так что тема для разговора оставалась только одна.
Подлесок в стороне от тропы был гуще, Роберт пригнулся и пошёл как можно тише, пока не расслышал в отдалении голоса Лили и генерала Гнарли. Он остановился и внимательно прислушался. В их голосах слышалась напряжённость.
— Ты мне чего-то не договариваешь, — заявил Гнарли.
— Как сотрудник Агентства…
— Ай, не надо мне тут про Агентство. Я слишком стар для этого. Ты сказала, он пришёл из Тосторонья, но он какой-то странный, и мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь. Сначала пожар в гостинице, потом кот, которого он мог, а мог и не видеть, а теперь это…
— Ладно, ладно!
— Он разговаривал сам с собой, да?
— Ну, не совсем.
Судя по звукам, генерал Гнарли расхаживал из стороны в сторону.
— Я знаю, ты считаешь, я мало чего смыслю в происходящем, в мире за пределами моих гор.
— Это не так, генерал.
— Но мы отовсюду получаем доклады.
— Что ж, уверена…
— К примеру, доклады о тебе, — заявил гном с максимальным нажимом, после чего повисла неуютная пауза. — Если услышанное мною верно, а увиденное сегодня утверждает меня в мысли, что это так, тогда и тебе следует раскрыться и поведать нам правду, пока не стало слишком поздно.
— Об этом нелегко рассказывать, — прорычала Лили.
— Ага, но готов спорить, у Историка язык без костей.
— Что касается Роберта, — сказала Лили, меняя тему, — то родился он в Этосторонье, но его мать родом из Тосторонья.
Генерал Гнарли вздохнул.
— А его отец — человек весьма известный, не так ли?
Роберт предположил, что Лили кивнула, поскольку генерал Гнарли продолжил:
— Я столкнулся с ним около сорока лет назад. Мы охотились на южном краю Тёмного леса и тут, внезапно, появился он, словно ожидал нас. Он — странный тип, и как я могу предположить, исходя из его долголетия, он — не человек?
— Сложно объяснить, даже я не до конца понимаю. Он вроде как человек, но получается так, что работа его разума вызывает разрыв в его жизненном цикле.
— Ты права, довольно бессмысленно.
— В его случае, да, и это всё, что имеет значение, полагаю.
— А Роберт — его сын. И мало чем отличается от отца, исходя из того, что я сегодня видел.
— Какое-то время мы наблюдали за ним. И всё это время он умудрялся выживать в Тосторонье, несмотря на все странные случаи, которые он считал естественными.
— Зачем за ним наблюдать? Он не первый ребёнок, родившийся здесь и выросший в Тосторонье.
— Тебе известно, где в данный момент находится его отец. Все считали, что он пойдёт по стопам отца, но оказалось, что как личность, он довольно уныл.
— Пока не оказался здесь, — закончил генерал Гнарли.
— Ого, какие интересные дела, правда? — воскликнул голос в голове Роберта.
От удивления Роберт издал звук, похожий на «Вввых!», вскочил на ноги, поскользнулся на корне дерева и упал на спину.
— Роберт! — воскликнула Лили и строго посмотрела на него.
Роберт пытался подняться.
— Что, блин, происходит?
— Не надо истерик, Даркли, — сказал генерал Гнарли.
— Истерик? С чего мне впадать в истерику? Потому что вы знаете обо мне нечто такое, чего не знаю я? Что и в вас есть что-то странное? А вы, ну, вы же гном, да? Ничего не скажешь. И я уже не говорю о вашем низком росте, что, совершенно очевидно. — Роберт тяжело дышал.
— Роберт, — сказала Лили, — у тебя гипервентиляция. Успокойся.
Роберт сел и попытался восстановить дыхание.
Генерал Гнарли покачал головой и направился туда, где оставил Гника.
— Скоро пойдём, не задерживайтесь.
Лили присела рядом с Робертом и положила ладонь ему на плечо.
— Почему вы не можете рассказать мне о моём отце? — спросил Роберт.
— Мне было приказано. И, честно говоря, с учётом нашего задания, это не имеет значения.
— А что насчёт вашей тайны?
— Это имеет ещё меньше значения. Идём, надо добраться до Архивов и поговорить с Историком, иначе след Румпельштильскина совсем простынет. — С этими словами она встала и ушла, оставив Роберта сидеть в лесу, ещё более сбитым с толку, чем ему хотелось бы.
* * *
Мало кому известно, но дворфы невысокие. Речь не только о недостатке роста, им также не достаёт терпения, хладнокровия и постоянно не достаёт дезодоранта, отчего появилась расхожая фраза: «тут пахнет дворфом». Дворфы не верят в телесные запахи и предпочитают игнорировать любой способ устранения того, во что не верят и не желают признавать. Ещё один малоизвестный факт о дворфах заключается в том, что они обладают потрясающим объёмом лёгких, что делает их превосходными шахтёрами. Для жизнедеятельности им требуется меньше кислорода, поскольку всё их строение анатомически меньшего размера, чем человеческое.
Они могут часами выживать в глубоких туннелях, где так мало кислорода, что человек просто вырубится и умрёт, сожалея, что не родился дворфом и, возможно, размышляя, зачем он вообще полез на такую глубину.
Именно увеличенный объём лёгких и позволил Румпельштильскину почти целый час пролежать замертво под землёй в окружении злых растений. Растения начали расползаться ко сну, медленно разбредаясь в стороны обратно к местам своих корневищ. Румпельштильскин воспользовался возможностью схватить топор и прорубить себе выход наружу. Прежде
