сказали остальные?
— Давид и Весна были опечалены.
— А Меира?
Эрфиан опустил глаза. Объяснения с эльфийкой он боялся больше всего, но, как выяснилось, безосновательно. Меира не плакала и не проклинала его, а просто прижалась, положила голову на плечо и поблагодарила за все — и за ночи, которые они провели вместе, и за совместные путешествия, и за разговоры, которые они вели, нежась в пахнущей ванилью и розовым маслом воде. Эльфийка ни словом, ни взглядом не намекнула на то, что ждет следующей встречи. Эрфиан был ей за это благодарен.
— Мы расстались по-доброму.
— Хорошо. — Табал сцепил пальцы. — Чем ты намерен заниматься теперь?
— Я хочу вернуться в свою деревню.
— Если выйдешь на закате, успеешь вовремя и не пропустишь важное событие.
— Какое? — поднял бровь Эрфиан.
Безликий загадочно улыбнулся.
— Увидишь. Ты скучаешь по матери?
— Очень.
— Я имею в виду Царсину Воительницу.
— Воительница? Не припомню, чтобы у нее было прозвище.
Табал взял со стоявшего на полу блюда горсть орехов.
— Вести о ее славных победах достигли и наших ушей. Вампирам, на свою голову поселившимся в окрестностях деревни янтарных Жрецов, приходится несладко. Теперь они не смогут бесчинствовать безнаказанно. Ты скучаешь по ней?
— Наверное… да.
— Она успела обдумать свое предложение.
— А ты знаешь, что она хочет мне предложить?
Безликий ответил очередной улыбкой — на этот раз, хитрой.
— Догадываюсь.
Гликата закончила выкладывать мозаику, полюбовалась своим творением и перебралась ближе к окну, устроившись на почтительном расстоянии от пятна света. Эрфиан смотрел на разложенные на блюде фрукты и думал о Луне и Текле. Как они там? Хватает ли им еды, не мерзнут ли они? Может быть, поселились в каком-нибудь городе? Нашла ли Луна свою создательницу? Что-то подсказывало ему, что нет, и он решил, что отправится на поиски второй вампирши с серебряными волосами. Но уже после того, как навестит деревню.
— Следопыты, — заговорил Безликий. — Так они себя называют.
— Следопыты? — переспросил Эрфиан.
— Люди с печатью, которые поклоняются богу Воину и сжигают обращенных под солнцем, принося ему жертвы. Нави называет их Следопытами. Но раньше их называли Безликими. Она могла взять от меня лучшее, но предпочла это. Разве мы убийцы, Эрфиан?
— В том числе.
— Разве ты убиваешь потому, что так тебе велит бог?
— Нет, но мы тоже убиваем за деньги. Пусть и не охотимся на темных существ.
Табал закивал и откинулся на подушки.
— Я хотел дать ей что-то, — сказал он. — Она нуждалась в чем-то, что внесло бы в ее жизнь немного смысла, помогло обрести почву под ногами. Но желание отомстить делает ее слепой. Она видит только то, что хочет. Собрать людей с печатью, обучить их и внушить, что они служат чему-то большему, могущественному существу, способному в мгновение ока убить целую стаю вампиров. Она воспитывает в них ненависть. А они идут за ней, потому что всю жизнь боялись собственной тени.
— Так это ты вдохновил ее на то, чтобы создать культ?
Безликий снова кивнул.
— Отчасти это моя вина. Но я не имею такой власти над другими, которой обладают обращенные существа. Стоит ей взмахнуть рукой — и они пойдут ради нее и на смерть, и на убийство. Она внушает им веру. Но вера, которую кто-то внушает — это слабость. И бог, созданный такой верой, тоже слаб.
— Какие же боги сильны, если так?
— Знаешь ли ты какого-нибудь Следопыта, который не чтит бога Воина?
Эрфиан кивнул, вспомнив целительницу Амрис.
— Что же это за бог, если он оставляет тебе выбор — верить или не верить? Если он всевластен, зачем ему каждый раз выдумывать новые способы для того, чтобы привязывать к себе других? Нет, Эрфиан. Когда ты слышишь голос истинного бога, ты даже не думаешь о том, что можешь не подчиниться. Ты следуешь этому голосу потому, что не получается иначе. — Табал наклонился вперед и прикоснулся указательным пальцем ко лбу Эрфиана. — Бог — это голос твоего сердца. Твое предназначение. Не существует других богов. Ни снаружи, ни внутри.
— Но как же тогда первые боги, которых чтят Жрецы?
— Жрецы знают о местах силы. Там они ближе к богам — так они говорят, подразумевая, что на этих полянах они лучше слышат голос своего предназначения. А сказки про богов — это ложь для виноделов и пастухов. Янтарные сны видят не все мужчины, зато видят некоторые женщины. Разве это не знак?
— Не знаю. Я не вижу янтарных снов.
— Не беда. Главное — чтобы ты слышал своего бога. И шел туда, куда он тебя ведет.
Глава четвертая. Царсина
1967 год до нашей эры
Деревня янтарных Жрецов
— Какие красивые ленты, моя Жрица… среди смертных женщин есть искусные мастерицы! Я никогда не видела такой вышивки.
Царсина сидела на подушках напротив большого зеркала и ждала. Служанка, вдоволь налюбовавшись на подарок вождя одного из человеческих племен, принялась заплетать ей косу на ночь. Другая эльфийка втирала в кожу Жрицы ароматное масло, а третья стояла чуть поодаль, держа в руках ночное платье госпожи.
— Они тебе нравятся, Хлоя?
— Еще бы, моя Жрица!
— Забирай, коли так.
Служанка вскинула голову и нашла в зеркале взгляд Царсины.
— Но это подарок вождя, моя Жрица…
— Не беда. Уж чего-чего, а подарков мне дарят предостаточно.
Хлоя пожала плечами.
— Разве моей Жрице не хочется иметь много платьев и украшений?
— Твоя Жрица скоро утонет в платьях и украшениях. Зачем все это главному воину?
Служанка покорно склонила голову.
— Моя Жрица очень добра.
— И буду еще добрее, если ты поскорее заплетешь косу. Я валюсь с ног от усталости.
— Добрая ночь, сестрица. Надеюсь, ты снизойдешь до глупого брата и согласишься меня принять.
Не дожидаясь приглашения, Аднан развалился на подушках на расстоянии вытянутой руки от Царсины.
— Сколько кувшинов с синим вином ты опустошил?
— Тебя я все равно не перепью.
— Говори покороче, Аднан. Как видишь, я готовлюсь ко сну.
— Во-первых, я принес весточку от твоего приблудного сынишки. Точнее,
