процесса обучения.
В диалогах Алкуина иносказания постепенно усложнялись, так что от простых вещей ученик восходил к более трудным обобщениям. «Пиппин: «что такое ветер? — Алкуин. Движение воздуха, волнение воды, осушение земли. — П.: Что такое земля? — А.: Мать рождающихся, кормилица живущих, келья жизни, пожирательница всего». <…> «А.: …Я видел, как мертвое родило живое, и дыхание живого истребило мертвое. — П.: От трения дерева рождается огонь, пожирающий дерево. — А.: Так.» (Словопрение. 55, 56, 86). В загадках привычные вещи представали как неизвестные, странные; само иносказание часто облекалось в сложную литературную форму. Использование такого языка для повествования о мире указывало на причастность человека к знанию божественных тайн.
В этом контексте может прочитываться сочинение Рабана Мавра «О похвалах Св. Кресту». Форма этого текста — фигурные стихи — непривычна для современного взгляда. В произведении содержалось двадцать восемь «фигур» из хитроумно составленных стихов, рисунков и прозаических комментариев к ним. В каждом стихотворении воспевались или таинства веры, или «мистические числа» ангелов, добродетелей, даров Св. Духа или четырех элементов, времен года, сторон света и четверых евангелистов, или месяцев, ветров, имен Адама, Моисея и т. п. Стихи были сочинены и записаны так, что буквы, лежавшие на пересечении определенных строк и столбцов, обведенные нужным контуром, складывались в зашифрованное слово, или во фразу, которая читалась, как палиндром. За ними следовали комментарии, в которых автор разъяснял глубинный смысл поэтического фрагмента и показывал, как устроены «фигуры». Подобная организация текста должна была, по мысли автора, обнаружить «силу и достоинство вещей» (Rabanus Maurus. De Laudibus).
Подобный жанр был достаточно распространенным во времена Рабана Мавра. Фигурные стихи использовались для обучения; умение их составлять и прочитывать воспринималось как знак принадлежности к определенной ученой традиции, школе.
В фигурных стихах происходило соединение вербального и визуального, текста и изображения. В сочинении Рабана Мавра аллегория приобретала черты художественного образа. Универсум в его неисчислимых проявлениях мог быть вплетен в буквы, из которых складывался рисунок, знак. Так все в природном мире принимало форму текста, подчинялось его игре, аллегорическому узнаванию и интерпретации. В культуре иносказания такая форма сочинения обладала определенной символической ценностью. Сложность, изобретательность, с которой автор одновременно скрывал и обнаруживал тайный мистический смысл, содержала напоминание о божественном премудром устройстве мира и о Св. Тексте, со спрятанными в нем смыслами, которые открывались искусному в истолкованиях.
Библиография
Источники
Beda Venerabilis. De Schematibus et Tropis // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. 90.
lohannus Cassianus. Collationes // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. XLIX.
Isidorus Hispalensis. Etymologiae, sive origines libri XX Scriptaram // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. LXXXIII.
Rabanus Maurus. Allegoriae in Universam Sacram Scriptaram // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. CXII.
Rabanus Maurus. De Universo // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. CXI.
Rabanus Maurus. De Laudibus Sanctae Crucis // Patrologiae cursus complétas. Ser. latina / Ed. Migne. T. CVII.
Августин. О Книге Бытия // Творения Блаженного Августина Епископа Иппонийского. Киев, 1911.
История всемирной литературы. М., 1984. Т. 2.
Словопрение высокороднейшего юноши Пипина с Альбином Схоластиком // Антология педагогической мысли христианского Средневековья / Ред. В. Г. Безрогое, О. И. Варьяш. М., 1994. Т. 1.
Литература
Brandt W. J. The Shape of Mediaeval History. New Haven, London, 1966.
Carolingian Culture: Emulation and Innovation / Ed. R. McKitterick. Cambridge, 1994.
MacQueen J. Allegory. Bristol, 1978.
Бессмертный Ю. Л. Иная история (Вместо послесловия к статье П. Фридмана и Г. Спигел) // Казус. М., 2000.
Мельникова Е. А. Образ мира. Географические представления в Западной и Северной Европе V–XIV века. М., 1998.
Фридман П., Спигел Г. Иное Средневековье в новейшей американской медиевистике // Казус. М., 2000.
О. В. Ауров
Рядом с каролингским миром: германский аллод в VIII–X вв
Одним из самых важных вопросов, привлекающих внимание историков многих поколений, является вопрос о соотношении общего и оригинального в исторических судьбах отдельных народов и государств. Этот вопрос несомненно относится к числу «вечных», и не имеет однозначного решения, особенно если речь идёт о решающих, поворотных эпохах. Именно такой была эпоха Карла Великого, когда сформировались многие основы западноевропейской общественной специфики, характерной для Средневековья.
Действительно, с родом Каролингов, к которому принадлежал и Карл Великий, связано становление принципиально новой модели организации общества и власти, возникшей на обломках римского мира. В основе этой модели лежали, с одной стороны, традиционные германские структуры, и, прежде всего, институт лично зависимых воинов-вассов, а с другой — унаследованная от Рима и трансформированная применительно к требованиям времени христианская церковь. Практика передачи монастырских владений[42] в держание королевским «верным» (впоследствии наиболее общим наименованием станет «вассал») способствовала формированию отрядов хорошо вооружённых воинов-конников, связанных с королями жёсткими узами личной верности, вытеснивших плохо обученные и малодисциплинированные контингенты воинов-ополченцев. В опоре на церковь и вассалитет Каролингам удалось укрепить королевскую власть и создать предпосылки для возникновения новой великой империи Запада.
Однако даже в период своего наибольшего могущества каролингская держава не включала всех земель бывшей Западной Римской империи. У её границ продолжал существовать ряд государств, у истоков которых также стояли римский и германский миры. Так, западнее отвоёванной франками «Испанской марки», в горах Астурии, ещё в начале VIII в. возникло небольшое Астурийское (с середины IX в. — Астуро-Леонское) королевство — осколок разгромленной арабами вестготской монархии. Астурийская знать в основном состояла из потомков вестготской аристократии, тем более, что в составе королевства вскоре оказались наиболее германизированные районы полуострова, прежде всего Галисия. Остальную часть населения составляли местные романизированные народы — астуры, кантабры, галисийцы.
Таким образом, на территории Астурийского королевства, как и во франкской Галлии, сложился комплекс романских и германских начал. Разумеется, сформировавшийся здесь тип организации общества и власти значительно отличался от каролингского. Однако сколь принципиальны были эти отличия? Касались ли они лишь форм или затрагивали саму суть явлений? Для ответа на эти вопросы обратимся к истории одного из ключевых элементов традиционной германской системы военной организации. Будучи территориальной по своему характеру, она объединяла воинов-землевладельцев, владения которых (у франков они именовались «аллодами»), с одной стороны, определяли принадлежность их хозяев к определённому военному округу («сотне»), а с другой — обеспечивали последним возможность вооружаться за собственный счёт.
Правда, само понятие «alodum» («alodium») не употребляется в астурийских источниках, однако и за Пиренеями оно отнюдь не было единственным. Даже в законах самих франков — «Салической Правде» — это понятие употребляется лишь однажды
