всё станет понятно, — привычно увильнул от ответа Мистер Стивенсон.
— А этой встречи как-то можно избежать? — кисло спросил я.
Старик вновь улыбнулся. Иронично, я бы даже сказал — издевательски. Он явно ждал какого-то крайне забавного и уморительного реалити-шоу со мной в главной роли.
Главное, чтобы Мистер Стивенсон не был фанатом ситкомов.
— Как ты притягиваешь к себе улов, так и сила Тёмного Бога будет притягивать тебя к себе, хочешь ты того или нет, Феликс. Пусть оно и спит, будь уверен, существо из глубин океана запомнило нас.
— Кру-у-уто.
Я это протянул тоном мёртвой рыбы. В ближайшем будущем мне обещали судьбу, которая потенциально может быть намного хуже самой ужасной и страшной смерти. И, будем честными, я практически ничего не мог с этим поделать. И я крайне сомневался, что мои друзья смогут как-то слишком глобально мне помочь.
Разве что, если я окончательно не психану и не устрою полноценный прорыв сущностей из океана. Но тогда какой смысл во всём этом будет? Разве старик этого не понимает? Крыша мне не поможет, если упадёт не только на моего обидчика (которого я, справедливости ради, первый обидел), но и на, собственно, меня.
— Не нужно так переживать, — фальшиво попытался меня успокоить старик. — Я бы не стал отправлять тебя на смерть, мой юный друг. Не забывай, что я твой опекун.
— Вы меня убивали чаще, чем я произносил ваше имя, Мистер Стивенсон.
Старик полностью проигнорировал меня.
— Мой подарок тебе это не напоминание твоей ситуации и не молочный шейк, Феликс. Мой подарок — это информация. Пока у тебя есть ещё немного времени, начни изучать язык жестов и не удивляйся, когда неосведомлённые люди будут тебе говорить что-то про «Бездну». Они лишь путают понятия. Чуть не забыл, — насквозь неискренне добавил Мистер Стивенсон. — Ты любишь дождливую погоду?
Я моргнул.
Язык жестов? Бездна? Это так какой-то идиот океан обозвал?.. А погода здесь причём?
— Она мне безразлична.
— Я бы ответил точно так же, — понимающе кивнул Мистер Стивенсон. — На твоём месте, я бы её полюбил. В Реинвелле часто идёт дождь. В последнее время — всё чаще.
— Реинвелл? Штат Огайо? — смутно припомнил я что-то. — Тёмный Бог обосновался где-то в Огайо?
— Эпицентр, — подтвердил старик.
И ведь не поспоришь.
Я в который раз вздохнул, вновь против воли покосившись на трупы родителей. Вопли Редди воспринимались фоновым шумом.
Так больно, что ли?.. Красота.
— На этом всё? — хмуро уточнил я.
— В этом зоопарке мне больше всего понравился вольер с обезьянами, — дал от чистой чёрной души совет Мистер Стивенсон. — Поспеши, пока посетителей не стало слишком много. Удачного десятого дня рождения, Феликс.
Я уже думал ответить, как моя голова, последовав за головами родителей, взорвалась.
Реальность мигнула.
— Что-то случилось, разбойник? — удивлённо спросил Джим.
Привычный голос вполне живого отца не вызвал особых эмоций. Разве что лёгкое веселье. Мистер Стивенсон, как обычно, добился своего.
Я осмотрелся.
Вокруг уже собралось порядочно людей. Да, определённо, зоопарк оживал.
— Я передумал. Хочу посмотреть на обезьян.
Джим и Молли удивлённо переглянулись. Отец почесал голову.
— Значит, пойдём посмотрим на обезьян.
Тень подо мной, к моему удивлению, продолжала подрагивать. Редди никак не комментировал ситуацию, спрятавшись где-то под моей одеждой.
Кажется, Мистер Стивенсон решил моих протеже ввести в курс дела вместе со мной.
Просраться дал всем, старый урод.
[1] Ближайший аналог фразы «Не говори гоп пока не перепрыгнешь»
Глава 15
Вот она, значит, какая, взрослая жизнь: строить замки из песка, потом прыгать на них двумя ногами и строить снова, опять и опять, прекрасно зная, что океан их все равно слизнет.
«Любовь живет три года», Фредерик Бегбедер, французский прозаик, публицист, литературный критик и редактор, случайная уместная цитата из Интернета
* * *
Как-то незаметно наступил новый учебный год, пришла осень, а вместе с осенью и новые приключения. В школу и обратно я добирался уже сам, благо, что школьный автобус проезжал совсем недалеко от дома, позволяя с комфортом добираться до места, вселяющего ужас в сердца всех школьников и их родителей.
Новенькая в классе — это всегда событие. В конце концов, тебе с этим человеком ещё учиться, хочешь того или нет — взаимодействовать. Поэтому, когда, широко улыбаясь, наша учительница представила нам зажатую мелочь с опущенной головой, на неё обратили внимание все, включая меня.
— М-меня зовут Мэри…
В школе я неиронично коротал время, развлекая себя разной чушью, поэтому всегда с удовольствием со стороны наблюдал за зверинцем, в который меня закинула нелёгкая.
Мелкая неудачница, — это, пожалуй, была первая и единственная ассоциация в голове. Одета девочка была вполне прилично, но небрежно, словно она только проснулась и одевалась прямо в школьном автобусе. Волосы у неё были явно не первой свежести, растрёпанные, неряшливые. Мелкой явно нужны были какие-нибудь брекеты: два передних зуба у неё выпирали, словно у какого-нибудь бобра, что она пыталась усиленно спрятать, сжимая покрепче губы, чем только больше привлекали внимание к проблеме. Завершали образ неудачницы большие круглые очки, явно не игравшие в пользу её внешности. Либо, конечно же, она и хотела выглядеть неудачницей — тогда проблем нет.
По классу пошли смешки. Девочка, услышав их, сжалась ещё сильнее.
Я про себя хмыкнул, потеряв всякий интерес к происходящему. Желания просто так чмырить детей у меня никогда не было, как и наблюдать за появлением очередного изгоя без друзей. Скукота. Скольких я таких видел ещё до того, как меня поглотил океан? Лишь бы херню не устраивала, на всё остальное мне глубоко наплевать.
Крутанул карандаш в руке, опустив взгляд на листик бумаги.
Как ни странно, я не пытался изобразить что-то, что вообще нельзя было изобразить на обычной бумажке. Это был портрет самой обычной светловолосой девушки. Не какой-то конкретной, просто взрослая девушка с длинными волосами и приятным глазу лицом. Уверен, любой нормальный художник назвал бы мои попытки что-то изобразить посмешищем, ибо у портрета не было ни какой-то глубины, ни какого-то уникального стиля, ни даже банально какого-то фона. Мне просто захотелось пофантазировать.
Наверное, если бы кто-то знающий и смог что-то отметить в моём художестве, так это то, насколько же удивительно посредственным оно было.
К себе я, когда речь не заходила про изображения моих дружбанов, был достаточно придирчив.
Крутанул карандаш.
Из-под моей одежды вылез комок жижи, уставившись на мои художества.
— Выглядит вкусной, Мистер Фишер, — сделал искренний комплимент Редди.
Тень, прошмыгнув у меня под ногами, чуть подпрыгнула, упав на парту, начав разглядывать мои художества. По пространству прошли едва заметные помехи. Шеди
