бы убили чудовище, я уверен в этом. Не думаешь, что это был вампир? Возможно, твой отец?
Мой желудок сильно скручивает от этой мысли.
— Я бы знал, если бы это был вампир. Я…
Внезапно снизу, из квартиры Ленор, доносится слабый стук. Я выпрямляюсь.
— Что? — спрашивает Элейн, их человеческие уши не способны уловить звук.
Я не отвечаю, просто пробегаю и спускаюсь вниз по лестнице, они следуют за мной.
Глава 9
Ленор
Я очутилась в своей старой квартире.
В спальне.
Родители оставили ее в прежнем виде, наверное, надеясь, что однажды я вернусь. По крайней мере, сюда я могу сбежать, когда понадобится.
Я была здесь всего один раз с тех пор, как вернулась из Шелтер-Коув, чтобы проведать отца, все еще выздоравливающего от повреждений, которые нанес ему Яник.
И теперь я снова здесь.
Только что была в лесу с Джеремайсом, а в следующий момент — все сдвинулось, мир перевернулся, и я корчусь у кровати, чувствуя, что меня вот-вот вырвет.
Медленно поднимаюсь, запахивая халат, не желая смотреть на рану, хотя она и заживает, и замираю.
Я не одна.
За дверью слышны голоса и запахи.
Родители.
И Солон.
Я ощетиниваюсь от страха. Представляю Солона и вижу чудовище. И, боже мой, надеюсь, что за дверью всего лишь вампир.
Затем запахи усиливаются, скрипят половицы, мама говорит срывающимся голосом:
— Это она? — Дверь спальни открывается.
Я смотрю прямо в глаза Солону.
В его затененные, ярко-голубые глаза.
Это он.
И все же страх остается.
— Ленор, — произносит он низким и скрипучим голосом.
Мое сердце разрывается напополам. Часть меня хочет подбежать к нему, обнять, почувствовать прохладу и мягкость кожи своего любимого.
Но другая часть удерживает меня на месте. Другая часть живет в страхе. Страхе, что он может измениться в любой момент. И неважно, что родители стоят позади него и смотрят на меня с беспокойством и облегчением. Хотя они бы защитили меня в мгновение ока. Я не хочу, чтобы он умер, но все равно боюсь его.
— Ленор, — повторяет он. Я чувствую тяжесть в его груди, вину, боль, печаль, и все же все поднимаю руки и говорю:
— Оставайся там.
Выражение его лица меняется, как будто я дала ему пощечину.
— Я не причиню тебе вреда.
Качаю головой.
— Но способен на это.
— Ленор, милая, — говорит мама, отталкивая Солона. — Ты в порядке? Что с тобой случилось?
Я плотнее закутываюсь в халат, зная, что все трое сойдут с ума, если увидят рану.
Она приближается ко мне так, словно я могу сбежать. Медленно, осторожно. Но потом оказывается так близко, что я отпускаю страх.
Обнимаю ее, и она крепко сжимает меня, хотя у меня горит в груди от силы ее объятия. Все слезы, которые мне удавалось сдерживать, наконец-то, выплескиваются наружу, и я плачу, рыдая в ее объятиях. Зверь стал моим переломным моментом.
В конце концов, подходит папа и присоединяется к нам, обнимает. Я отчетливо осознаю, что Солон все еще в комнате, в воздухе витает запах табака и роз, хотя он остается в дверях и не подходит ближе. Мне хочется, чтобы тот ушел, но он так легко это не сделает. Не могу представить, какую боль и вину Солон, должно быть, испытывает, осознавая, что стал чудовищем. Он, наверное, увидел кровь, понял, что совершил нечто ужасное, даже если ничего не помнит.
И все же не могу смириться с этим. Сейчас я разваливаюсь на части. Я разваливалась с того дня, как встретила его.
«Я уйду», — звучит в моей голове голос Солона. — «Если ты хочешь».
«Я не знаю, чего хочу», — отвечаю ему. Это правда.
Я хочу, чтобы он ушел.
И хочу, чтобы остался.
Хочу быть уверенной, что Солон никогда больше не причинит мне боли, но знаю, что он не может этого обещать, и знаю, что это ломает его так же сильно, как и меня.
— Милая, пожалуйста, — говорит мама, в конце концов отстраняясь и обхватывая мое лицо руками. — Расскажи, что с тобой случилось. Абсолон сказал, что…
— Причинил боль, — заканчивает Солон мрачным голосом. — Я причинил ей боль. Я чувствую запах ее крови, старой и засохшей.
Мама смотрит на него через плечо, затем переводит взгляд на меня, скользя им по халату.
— Что случилось? Как он причинил тебе боль?
Я смотрю на Солона, на его затравленный взгляд.
Затем отступаю назад и распахиваю халат ровно настолько, чтобы показать пространство между грудями. След от его когтей все еще там, красный, злой и безошибочно узнаваемый.
Папа задыхается от ужаса.
Мама вскрикивает.
Солон выглядит так, словно умирает, боль на его лице разбивает мне сердце, потому что я знаю, что он не хотел, что это сделал не он.
Быстро запахиваю халат.
— Теперь я в порядке, — удается сказать мне, но мама лезет в карман и вынимает клинок истребителя, затем швыряет его через всю комнату, крича.
Солон быстр. Я не вижу, как он двигается, но знаю, что сейчас тот у входной двери, вероятно, создает пламя, чтобы убежать, а лезвие проходит через пустой дверной проем и ударяется о шкаф на кухне.
— Элейн! — кричит отец, тянется к ней, обхватывает руками, чтобы удержать, пока она брыкается и кричит. Я никогда раньше не видела свою мать такой сердитой. И не могу ее винить. Она видит рану, боль, которую Солон причинил мне, хотя должен был оберегать. Ей хочется, чтобы он умер. Она и так шла против своей сущности, позволяя ему жить.
— Мам, — умоляю я. — Все нормально. Я в порядке.
— Это ненормально! — кричит она со слезами на лице. — Ты влюблена в монстра. И он чуть не убил тебя.
Моя челюсть напрягается, я скрежещу зубами, пытаясь держать себя в руках.
— Я знаю. Но Солон в этом не виноват.
— Боже мой, — говорит она, и, в конце концов, хватка моего отца немного ослабевает. — Ты действительно в это веришь? Будто это не его вина.
Она вырывается и бросается ко мне, указывая на мою грудь, в ее глазах безумная ненависть.
— Ты серьезно думаешь, что это не его вина?
Я знаю, что Солон где-то в квартире. Чувствую его запах, слышу его слабое дыхание. Вышел из комнаты, но не ушел.
— Это… сложно, — слабо отвечаю ей. Это слишком сложно, чтобы даже самой разобраться.
— Милая, — терпеливо говорит ей папа, подходя к нам. — Не усугубляй ситуацию.
У нее отвисает челюсть.
— Я усугубляю?
— Прекратите, — говорю им. — Пожалуйста, просто прекратите. Многое произошло. Дело не только в том, что случилось с
