Книга Хрупкое сердце - Николь Жаклин

Я отстегнула сиденье Этты, чтобы она могла вылезти из него, затем проверила свой телефон. Обычно я не была таким приверженцем текстовых сообщений и вождения, но, черт возьми, не собиралась пытаться проверять сообщения, когда была за рулем этого бегемота — по крайней мере, так я говорила себе. И также заставляла себя не проверять, не получила ли ответ от Тревора.

У меня было одно сообщение от отца, в котором он просил меня информировать его, пока я ехала — тот застрял на работе и не смог помочь с переездом, — и четыре сообщения от Тревора. Первое было ответом на отправленное мною фото, но остальные были вариациями на одну и ту же тему, чтобы он знал, где я нахожусь и как проходит поездка. И не была уверена, продолжал ли он писать сообщения, потому что я не отвечала, или тот просто так волновался. Поэтому просто сдалась и позвонила ему, игнорируя трепет, пробежавший по моей спине, когда я услышала его низкий голос.

— Тревор, — сказала я, как только он ответил. — Запрещено отправлять текстовые сообщения, пока я за рулем.

Он рассмеялся, но это не звучало искренне.

— Как идут дела? — спросил он. — Легко, как ты думала?

— Неплохо, — ответила я, собирая сумку для пеленок, когда Этта забралась на сиденье рядом со мной. — Сначала это было довольно сложно, но я думаю, что у меня все получилось. Мы просто остановились, чтобы перекусить и сменить подгузники.

— Как дела у Этты?

— На удивление хорошо. Думаю, ей нравится сидеть на переднем сиденье так высоко. Она весь день махала бог знает чему.

— Другим водителям?

— Э-э, нет, — фыркнула я. — Мы держимся правой полосы, поэтому с ее стороны никого нет.

Тревор рассмеялся.

— Наверное, хорошая идея. Требуется много практики, чтобы переключаться между полосами движения с такой длинной оснасткой.

— Вот что она сказала, — пошутила я, заставив его снова усмехнуться. — Эй, я пойду. Мне нужно привести Этту в порядок, чтобы мы могли выехать.

— Отлично. Дай мне знать, когда снова остановишься?

— Господи, ты беспокоишься, не так ли? — поддразнивала я, правда, немного удивлена или… польщена? Я не знала, что чувствую, но что бы это ни было, мой желудок перевернулся.

— Вообще, нет, — пробормотал Тревор. — Напиши мне.

Я согласилась, затем попрощалась, распахнула дверь и вышла. Ресторан быстрого питания, в котором я планировала пообедать, находился через дорогу, это была небольшая прогулка, и мне потребовалось всего несколько минут, прежде чем я сменила подгузник у Этты в их грязном туалете.

Наверное, было бы более гигиенично переодевать ее в грузовике, но я отказалась от этой идеи. Если чему меня и научил отец, так это тому, что я всегда должна осознавать свое окружение. Я не собиралась поворачиваться спиной, пока переодевала своего извивающегося ребенка на сиденье грузовика. Для злоумышленников это явилось бы хорошим способом ограбить или того хуже.

Я обнаружила, что дальнобойщики далеко не так плохи, как их изображают; у моего отца было много друзей, которые отправлялись в дорогу, чтобы накормить свои семьи, но и в каждой связке были гнилые яблоки. Одинокая женщина, отвлеченная малышом, была легкой добычей, и я не планировала делать себя мишенью.

— Каптошка? — спросила Этта, когда мы вошли в ресторан. — Мне нужна каптошка.

— Ты можешь съесть картошку фри, — ответила я, оглядывая переполненную комнату. — А как насчет яблок?

— Йогулт, — возразила она, подпрыгивая рядом со мной.

— Йогурт тоже хорошо. — Я улыбнулась и слегка сжала ее руку. — Ты мой любимый напарник в поездках, ты это знаешь?

— Знаю это, — согласилась она, кивая.

Через полчаса мы выезжали на автостраду. Я не писала Тревору, что мы уже в пути, предпочитая делать вид, что забыла про него. Приятно было знать, что он заботился о нас, но мне не хотелось иметь привычку постоянно проверять от него сообщения. По крайней мере, так я говорила себе.

* * *

Боже мой, я устала. После целого дня в дороге моя задница онемела, ноги сводили судороги, и у меня болела голова от напряжения, которая быстро переходила в мигрень. Единственный раз, когда я была счастлива, увидев своего отца, был день, когда он вытащил нас из приемных семей.

— Дети мои, — позвал мой отец, выходя поприветствовать нас, когда я остановилась. — Ну наконец-то.

— Я даже не буду пытаться припарковать эту штуку, — ответила я, нажимая на тормоз. Потом открыла дверь и спрыгнула, махнув ему рукой в сторону водительского сиденья. — Она вся твоя.

Мой отец усмехнулся, его глубокий голос мгновенно успокоил меня.

— Я припаркую ее. Ребенок спит?

— Да, слава богу. Она начала плакать около часа назад, и я больше не смогла ее отвлечь.

— Долгое путешествие, — понимающе ответил он.

Я ступила на лужайку перед его домом, когда он забрался в грузовик и умело припарковал его вдоль тротуара. К тому времени, как он с Эттой на руках вылез из кабины, я почувствовала себя немного лучше.

— Тебе что-нибудь нужно забрать?

— Только сумку для пеленок, — ответила я, устало подходя к пассажирской стороне, чтобы взять ее.

— Это моя девочка, — сказал папа, ожидая меня на тротуаре. — Только самое необходимое.

Я взглянула на забитый вещами грузовик и усмехнулась.

— Я положила в сумку для пеленок зубную щетку и запасной комплект одежды для Этты, но слишком устала, чтобы искать что-нибудь еще.

— Я прикажу ребятам разгрузить вещи утром, — сказал отец, обнимая меня рукой за плечи и провожая меня к входной двери. — Можешь поспать, если хочешь.

— Помимо того факта, что Этта встанет в семь и будет носиться по стенам, я никоим образом не позволю никому из твоих друзей выгружать мои вещи без присмотра, — ответила я, ударив его бедром. — Хотя это милое предложение.

— Зануда, — усмехнулся он и поцеловал меня в лоб. — Рад, что ты вернулась, дорогая.

Мой отец сменил простыни, готовясь к нашему приезду, слава богу, и его комната была полностью готова, чтобы я и Этта могли въехать в нее. На следующий день наши вещи будут распакованы, и мы сможем спать в наших собственных кроватях, как только их установим, но,