class="p1">Лая подкинула в костёр целый чурбачок, который достала из кисета, неожиданно спросила:
— Первая добыча. Как ощущения?
Спросила, конечно, не у меня.
Один из парней, тот, что посмелей и не так боялся Лаю, хмыкнул:
— Невероятные, старшая. Я уж думал, что мы так и вернёмся пустыми, это ведь плохая примета, а тут!
Парень счастливо выдохнул и замолчал, Лая самодовольно хохотнула:
— Чтобы со мной, да пустыми? Не бывало такого. Ты ещё скажи, что мы ни одной небесной травы не нашли.
— Ой, старшая, ну вы же меня поняли, — отмахнулся парень. — Это же другое. Траву все принесут, а чтобы прям добыча от Древних в первый же раз — это же примета к богатым выходам на всю жизнь.
Лая покрутила головой:
— Ох, восторженные сопляки. Каждый раз одно и то же. И уверена, каждый из вас думает сейчас о том, чтобы скрыть часть добычи, сдать городу Ян по возвращении меньше, чем есть.
— Нет, старшая, — загомонили парни, косясь друг на друга. — Ну вы чего, старшая? Мы и не думали.
— Да-да, я так и поняла. Сама же такой не была, конечно, и три сотни таких же не прошли через мои руки раньше вас, — покачала Лая головой. — Дам вам ещё один совет.
Какой-то смельчак подскочил и с жаром принялся доказывать:
— Старшая, да не будем мы ничего утаивать от города. Правда.
Под взглядом Лаи смельчак сник, замолчал, и тогда она продолжила:
— Дам совет — знайте меру. Утаивайте немного. Город у нас на самом деле не так уж велик и не зря всё чаще называется просто по имени семьи Ян. Торговцы все друг друга знают, аукцион один. Мелочь проскочит по учётным книгам и никого не заинтересует. Но если вы утаите много, то вам может повезти раз, другой, третий, но однажды к вам придёт один из семьи Ян и спросит — как так вышло, что вы налога городу заплатили на сто камней, а сами потратили уже тысячу.
— Теневики…
Негромко пробормотал один из парней и тут же захохотал Мирак:
— Аха-ха-ха! — вытерев слёзы, заявил. — И впрямь, каждый раз одно и то же. Я открою тебе страшную тайну, младший. Лет так сто назад теневики действительно могли бы принять у тебя товар, и никто бы об этом не узнал. Но дело даже не в том, что ты-то эти деньги всё равно потратил бы и вызвал вопросы у наблюдательных людей, а в том, что сто лет назад семья Ян пришла к теневикам и поставила одного из своей семьи старшим над ними.
— Первый раз слышу такое, — буркнул недовольно парень.
Через вдох свалился с камня, на котором сидел, сипя, с трудом выдавил:
— Старший, старший.
— Так-то лучше, — без злобы заметил Мирак, втягивая в себя силу. — Уважение к старшим — одна из добродетелей, не забывай об этом. Ты мне спину не прикрывал, я тебе разрешения на вольность не давал, так что не забывай о вежливости, младший.
К таким разговорам по вечерам я уже давно привык, поэтому даже глазом не повёл, когда услышал мыслеречь, которая мне не предназначалась.
— Ну уж, застращал сопляков, Мирак.
— Так, вроде, у нас с тобой давно заведено, Агиш, — если сопляки, то приходится мне их стращать, если соплячки, то ты у нас вьёшься вокруг них, словно тебе штаны давят. И стращаешься вечно не тем. Слава Небу, в этот раз одни парни.
— А ты не завидуй, у тебя просто не выходит с ними так легко, вот ты и бесишься.
— Я предпочитаю женщин, которые знают, чего они хотят в жизни, а не соплячек, которые лезут на Поле Битвы.
— Ох, а Лая-то знает?
— А думаешь, нет?
— Не понял, это ты на что намекаешь? Что уже?
— Придурок. На то, что она давно уже не та восторженная девчонка, что решилась стать искательницей, а не продолжить дело отца.
— А не…
— А ты только одним местом и думаешь.
Парень тем временем поднялся, поклонился:
— Простите, старший, — но тут же упрямо добавил. — Однако не слышал ничего такого про теневиков. Над их заведениями не висит полотнище семьи Ян, старший.
— Так они и тогда не вешали, а теперь уж сто лет прошло, глава теневиков уже и не совсем Ян теперь. Но лучше бы тебе поверить мне, — хмыкнул Мирак, — и не пытаться хитрить. Да, теневики не возьмут с тебя четверть налогом. Выйдет где-то одна шестая с их ценой. Но поверь, просто поверь опыту старшего, младший — однажды эти духовные камни станут у тебя в горле.
Парень помедлил и приложил кулак к ладони:
— Понял, спасибо за мудрость, старший.
А между тем мысленный разговор продолжался.
— Да и зачем сбивать цену у скупщика, верно?
— Сбить? Эти сопляки? Им ещё года четыре учиться, сил набираться и ума, прежде чем они сумеют нам что-то там сбить. И то, не стал бы я на это ставить.
— Это верно. А если окрепнут, то сами узнают, где у теневиков платить налог Ян.
— И сразу глаза откроются, — съязвил Мирак.
— Это ты себя вспоминаешь?
Мыслеречь взорвалась хохотом, который слышали только трое.
Я же мысленно кивнул. Как я и думал. И то, что случилось со мной в той забегаловке-ночлежке, и приход Хурта — теперь стало более ясно.
Когда я начну выходить сам, в одиночку, то мне, пожалуй, тоже стоит задуматься, чтобы…
Хотя о чём тут думать? С теневиками и этим, как его, Алросом я уже испортил отношения и на поклон к нему не пойду. Обойдётся.
Уж лучше я заплачу немного больше, но буду иметь дело с теми, кто мне не угрожал, а скорее помог. Долг-то мой за еду и женщин стал меньше?
Это воспоминание меня развеселило. Мгновение я с усмешкой наблюдал за беззвучно хохочущими идущими по ту сторону костра, представляя, как бы они себя повели, добавь я к их мыслехохоту свой. Наверняка это бы выглядело забавно.
Но я не стал так делать, вместо этого повернул голову к Лае и спросил, толкнув к ней мыслеречь, будучи на этот раз предельно вежлив:
— Старшая, вот этот шрам на кисти, ты не хочешь его убрать?
Она равнодушно пожала плечами:
— К чему?
— Из того, что я увидел, когда осматривал тебя, думаю, он сковывает движения пальцев, это должно быть мешает при некоторых движениях твоего стиля меча.
Лая подняла руку к лицу, несколько раз сжала кулак и сообщила:
— Память о тех временах, когда я была наивной соплячкой, у меня было много гонора, но мало опыта, сил и денег. Вляпалась, залилась
