как все работает.
— Мяяяя-ууу, — требовательно мяукнула рыжая кошка, запрыгнув на стул рядом со мной. Вытянувшись в струнку, она принюхалась к перепелке у меня на тарелке, распушив усы. И снова мяукнула — на этот раз скорее жалобно, просяще.
— Кончай побираться, будто тебя дома не кормят, — строго сказал Нергал, зыркнув на питомицу. Взяв со стола блюдо с остальными перепелами, он поднялся из-за стола и отнес еду к камину.
Рыжая с урчанием помчалась за ним. Откуда-то из темных углов к выставленной тарелке бросились еще пять новых кошар: черная, дымчатая, пятнистая и еще две белых. Урча, они принялись разделывать зубами бедных перепелок. И только пара серых кошек на спинке кресла по-прежнему дремали, не участвуя в стихийной пирушке.
— Некоторым сколько ни дай — все мало, — с усмешкой сказал Нергал, погладив одну из своих серых любимиц. — Такая натура. Ни в чем не знают меры.
Перепелка оказалась нереально вкусной и разбудила во мне зверский аппетит, но жрать за обе щеки в гостях у бога, как будто только что прибыл с голодающего Поволжья, было как-то неловко. Поэтому я положил себе на тарелку лишь немного рыбной закуски и налил в бокал вина.
— Так чего ты хочешь? — спросил я, пробуя напиток.
Вино оказалось легким, с приятной кислинкой молодого винограда.
— Я хочу нарушить одно из двух навязанных мне правил, — ответил Нергал, обернувшись ко мне. — Но нарушить грамотно, формально ничего не нарушая.
Он двинулся ко мне неспешной вальяжной походкой, попыхивая сигарой. Выдвинул стул рядом со мной, небрежно громыхнув ножками о каменный пол и уселся на него, вполоборота развернувшись ко мне.
— Тебе не кажется, что наши боги уже давно повыходили из своих берегов? — спросил он. — И что им всем очень не хватает... праведного возмездия?
Я напрягся.
— Ты хочешь... убить кого-то из богов?
— Да будь моя воля, я бы давно поубивал половину, — отозвался Нергал с такой искренней усталостью, что я напрягся еще сильнее.
Помнится, Гермес предупреждал меня воздерживаться от куда менее острых тем. А тут...
Что это? Речь бунтовщика или ловушка?..
— ... И поверь — вторая половина сразу подобрала бы свои желания в рамки разумного и мир стал бы куда лучше и чище. И я говорю не только о мире божественном, но и о человеческом мире. И когда я говорю «человеческий мир», то подразумеваю все существующие вселенные, в которых живут представители вашего вида. Потому что люди — это тени богов, Даниил. Уродливые боги отбрасывают уродливые тени, гиены порождают гиен, а скорпионы — скорпионов. Как можно ожидать чистоты от людей, если их великие покровители развратны, жестоки и скудоумны? А между тем люди, Даниил — те самые, что кланяются в святилищах, разбивая лбы о камни, тянут руки за милостью и благословением и униженно молят о милости — именно они и есть те самые столпы, на которых зиждется мироздание. Люди, а не боги. Потому что вы сами питаете и своих недобрых владык, и посылаемых ими монстров. Ведь именно ваша энергия способна преломляться в чаше созидания и становиться магией! Вот только из гнилого винограда получается очень скверное вино. Магия мира слабеет, вселенная трещит по швам.
— А... я тут при чем? — все еще не понимая происходящего, спросил я.
— Я не могу покарать богов, вынимая из груди их сердца — таково правило. Тот, кто станет убийцей богов, автоматически становится желанной дичью для всех пантеонов сразу. Божественная кровь становится несмываемой меткой. Остается только или бежать и прятаться, или развязывать открытую войну со всеми. А это, как ты сам понимаешь, глупо и очень энергозатратно. Другое дело... — он прищурился, глядя на меня, — другое дело — просто вышвырнуть их в один из донорских миров.
Мне стало жарко.
Он знает о моем предназначении? О Фортуне? О Янусе?..
И что мне теперь делать? Изображать идиота и отнекиваться? Промолчать? Отказаться?..
Нергал стремительно поднялся со своего места.
— Я не требую от тебя ответа прямо сейчас. Просто подумай об этом.
— То есть... у меня есть выбор? — осторожно осведомился я.
— Я не верю в союзы, построенные на страхе, — ответил Нергал. — Поэтому мои жрицы — самые верные созданья на свете. Рядом со мной их держит не страх, а верность.
— Я понял...
— А что касается тех четверых, ради которых ты пришел сюда — я готов их спасти. Но за каждую из спасенных душ ты своей рукой подпишешь приговор другим душам. Расклад один к двум. По-моему, это будет справедливо — так я восполню жертвенной кровью свои затраты и в накладе не останусь.
— Что ты имеешь в виду? — оторопело проговорил я.
— А что здесь сложного? Ты назовешь мне имена тех, кто, по твоему мнению, достоин кары Нергала. Одно имя мне нужно прямо сейчас. И тогда завтра в полдень приговоренный умрет, а кошки вернутся домой. Ровно через месяц я приду к тебе за следующим именем — и так до тех пор, пока ты полностью не вернешь мне долг. Восемь человек за четырех кошек. Но это должны быть персоны, достойные моего гнева, а не просто булочник, обманувший тебя на пару медяков.
— А если я не смогу найти никого, кто, по моему мнению, заслуживал бы смерти?
Нергал пожал плечами.
— Тогда я выберу сам, по своим меркам. Из числа твоего ближайшего окружения, чтобы далеко не ходить. Так что решай.
Я задумчиво потер ладонью заросшую щетиной щеку.
Весь этот договор меня очень смущал. Да и вообще сам Нергал вызывал у меня странную гамму чувств от необъяснимой симпатии до гнева. Всеми фибрами души я чувствовал, что этот персонаж действительно опасен — несмотря на всю свою внешнюю учтивость и сдержанность. Он явно был хитер, силен и играл в какие-то свои игры, и становиться пешкой в его руках мне никак не хотелось.
С другой стороны, я уже обещал Нике. Не метаться же от берега к берегу, как говно в проруби. К тому же, у меня ведь есть приятель в должности палача. И через него найти нескольких мерзавцев, достойных возмездия — дело не такое уж трудное...
Да и вообще, разве на свете мало подонков, заслуживающих казни?
Но кого я был готов приговорить прямо сейчас?..
Нергал стоял, глядя на меня сверху вниз и с интересом наблюдал за
