– нет никого.
В этом городе притяжение сердца становилось все сильнее: мерцали золотом испачканные в мазуте рельсы подземки, тянуло ночными фиалками среди кислого человеческого пота в торговых центрах, над грохотом центральных улиц звенели колокольчики и слышалось ржание.
Люди этого не видели – бетонный блок в груди мешал пробиться золотой крови.
Ирн уже знал, куда ведут его артерии мира. Где прячут сердце.
Чего он не знал – кто будет тем драконом, что его охраняет.
Но пока он шел, поднимаясь по серым ступеням из подземелья, пока смотрел на людей, чьи глаза тухли, когда он обращался к ним, пока тяжелые двери с трудом распахивались, чтобы пропустить Киндеирна, Кровавого Короля, он ощутил еще кое-то. Легкое как щекотка или дыхание сонной кошки.
Это было страшно – в первый раз ощутить невозможную надежду.
Не золотая кровь, еще нет. Но магия, отличная от магии самого Ирна.
Магия Айны.
Неужели кто-то из тех, в кого Айна положила кусочек своего сердца – выжил? Кто-то из потомков того племени, с которым она возилась перед тем, как Ирн принес ей ее злую судьбу.
Тогда он должен найти…
Если хоть где-то есть маленькая частичка Айны, то он знает, что делать. Он может возродить ее… увы, ненадолго. Огненная ее душа никогда не поместится в человека.
Но если выжечь человека до дна, можно на несколько секунд ощутить ее рядом.
Ирн не будет тратить эти крошки бездумно. Он заставит этого человека родить детей, отберет тех, в ком еще найдется наследие возлюбленной темной феи. Медленно, долго, но за шанс почувствовать ее хоть ненадолго стоит побороться.
За шанс хоть иногда позволять себе эти несколько секунд рядом.
Пожалуй, Ирн отдал бы за это даже свое сердце.
34. Кристина
Сначала она гуглила мамин диагноз. Где-то на краю сознания болтались мысли о том, что бывают же чудеса. Кажется, у Ремарка было, что полностью пораженные легкие вдруг исцелялись. Случалось такое, что сияющие страшными огоньками на снимках метастазы оказывались безобидными новообразованиями.
Бывали же чудеса. Бывали же ошибки. Ей очень нужно было чудо или хотя бы надежда на него. Но большинство статей, которые она находила, были о том, что самое важное – поторопиться. Не упустить ни дня. Заплатить, сколько попросят – и тогда появится шанс. Некоторые варианты маминого рака позволяли жить с ним долго, иногда десятилетиями. Но не ее. И шанс ошибок там был исключен.
Все, что Кристина понимала – она могла понадеяться на чудо, и больше никогда не простить себя, когда однажды случится страшное.
Она села на лавочку на бульваре, моментально замерзнув, но перед тем, как решиться, ей нужно было понять, нет ли другого выхода. Она набрала в поисковике «продать девственность». Просто понять. Просто знать, что есть варианты.
Но те суммы, которые предлагали на найденных сайтах, не покрывали и половины стоимости лечения. Не то чтобы Кристина удивилась. Сама по себе эта бессмысленная пленочка была не более чем занятной физической особенностью, которую легко воспроизвести с помощью маленькой операции. Девственность ценилась не за это – за эмоции. Кто может поручиться, что ты не профессиональная терятельница оной?
Алексей – вот кто точно знал, насколько невинна Кристина. И вот кому она могла предложить себя.
Сейчас Кристине казалось, что все дороги с момента, когда она впервые его увидела, вели к этой точке. К моменту, когда она позвонит ему, спросит, можно ли зайти, и он не удивится. Словно кто-то выстлал путь в пропасть ее собственными решениями.
Алексей не удивился.
Он встретил Кристину у себя дома в серых спортивных штанах, сидящих низко на бедрах, но она едва заметила его хорошо проработанный пресс. Будь на ее месте Варя, писку было бы на весь дом. Но сейчас ее больше волновало, как… ну… предложить. Обсудить это с ним. Дать понять, что ей нужно. Какая именно сумма. Может быть, он захочет за нее чего-то большего, чем один неловкий раз? Кристина готова была торговаться.
На другом конце пропасти были корявые неразборчивые строчки в документах и мама.
Если все время помнить, что мама стоит легкого и недолгого неудобства, то вся эта наносная ерунда с этикой отступает в сторону.
– Проходи, – ухмыльнулся Алексей, будто прочитав ее мысли. – На кухню или в комнату? Чай или вино?
– Ничего, спасибо, – Кристина стянула куртку и шарф, Алексей подхватил их и повесил на крючок. Он сам прошел в комнату, и она последовала за ним. Потопталась и села на диван. Алексей тут же присел рядом. Положил руку на спинку за ее головой.
Он сидел слишком близко, но что ей было терять?
– Там холодно? – cпросил он, и Кристина помотала головой раньше, чем успела удивиться разговорам о погоде.
– Оттепель, – проговорила она непослушными губами.
– А мне кажется, ты замерзла. Смотри, губы совсем синие, – заметил Алексей, глядя ей не в глаза, а именно на губы. Он даже провел по ним большим пальцем, сминая и раздвигая. А потом наклонился и поцеловал. Сначала по-детски, просто коснувшись на мгновение сомкнутыми губами, но уже в следующий миг он накрыл ее своим ртом. Его язык с силой раздвинул ее губы, разомкнул зубы и ворвался завоевателем.
Второй ее поцелуй, взрослый и сексуальный тоже оказался достоянием Алексея.
Он придвинулся к ней совсем вплотную и положил ладонь на талию. Кристина выставила руку, уперевшись в его грудь, но так стало только хуже, ее пальцы дотронулись до его кожи, и его подстегнуло это прикосновение. Он рыкнул и вдавил ее всем телом в спинку дивана. Пока его язык хозяйничал в ее рту, а правая рука прижимала зажатое тело к его телу, левая подцепила край свитера и забралась под него.
Кристина вздрогнула, когда горячие пальцы дотронулись до ее впалого живота и попыталась втянуть его еще сильнее, но не это их интересовало. Они забрались выше и властно сжали ее грудь в плотном бюстгальтере.
На секунду Алексей оторвался от нее, отклонился, и Кристина испугалась того, какие мутные у него стали глаза. Он будто бы не видел ее больше.
Но она побоялась его оттолкнуть. Пусть будет как будет.
И словно услышав ее мысли, он снова набросился на ее рот. Это был очень подробный, очень влажный поцелуй, ей постоянно хотелось вытереть губы от его слюны, но она боялась сделать что-нибудь не так.
Рука под свитером отогнула верхний край бюстгальтера и ладонь скользнула в чашечку, ловя мягкую грудь и сжимая ее как птицу.
Алексей шумно втянул воздух носом и
